3.1. Характеристика лиц, страдающих психическим расстройством, не исключающим вменяемости, и основания для назначения им принудительных мер медицинского характера
Согласно п. «в» ч. 1 ст. 97 УК Российской Федерации, принудительные меры медицинского характера могут быть назначены лицам, совершившим преступление и страдающим психическими расстройствами, не исключающими вменяемости. Проблема дихотомии «вменяемость-невменяемость» породила ряд производных проблем, которые, с одной стороны, вытекают из базовых понятий «вменяемость» и «невменяемость», а с другой — уточняют их границы в судебной практике. Они имеют самостоятельное значение для конструирования и применения уголовноправовых институтов российского уголовного закона. Сторонники так называемой «уменьшенной вменяемости» последовательно не принимают во внимание название ст. 22 УК Российской Федерации, определяя эту статью нормой об уменьшенной (ограниченной, частичной, смягченной, пограничной, условной) вменяемости211. Другие авторы продолжают использовать этот термин, признавая его «дискуссионность»212. При этом указывают, что «термин «уменьшенная вменяемость» используется только в науке уголовного права и является дискуссионным», он обозначает «невысокую ~ 289 степень психического расстройства» На наш взгляд, у понятия «психическое расстройство», как, впрочем, и у понятия «вменяемость» не может быть «степеней», «градаций» и пр. Лицо либо страдает психическим расстройством, либо нет; либо оно способно к осознанно волевому доведению, либо нет; либо оно может быть признано судом вменяемым, либо может быть признано судом невменяемым (как мы указали выше, наличие психического расстройства не может определять вменяемость или невменяемость). Ряд фундаментальных трудов, по существу, обходит эту проблему молчанием213. В § 4 гл. IX Курса уголовного права, посвященном особенностям уголовной ответственности лиц с психическими расстройствами, не исключающими вменяемости, справедливо указывается, что «еще на ранних этапах развития общей и судебной психиатрии было замечено, что нет резкой границы между душевной болезнью и полным психическим здоровьем»214. В другом труде говорится: «Между полноценным психическим здоровьем и состоянием невменяемости отсутствует резкая грань»215. Обратим внимание на то, что в ст. 22 УК Российской Федерации не используется понятие «психические аномалии», употребляемое нашими уважаемыми коллегами216, а психическое здоровье, на наш взгляд, не может быть «полным» или «частичным», оно не может быть «аномальным», психическое здоровье либо есть, либо его нет. Н. Г. Иванов под «психическими аномалиями» понимает «все те психические процессы, которые характеризуются дисбалансом сил возбуждения и торможения»217. Далее, автор указывает, что «аномалия представляет такое отклонение от этой величины (нормы — Авт.), которое способно нарушить баланс, но не переходящее границы патологии»218 (вероятно, подразумеваются процессы возбуждения и торможения, а не силы. — Авт.). Но главная ошибка в том, что в указанном определении к «психическим аномалиям» относятся эпилептический припадок, физиологический и патологический аффект и многие иные состояния, имеющие не «аномальное», а «физиологическое» и «патофизиологическое» основание, находящиеся в границах «нормы» и «патологии». Краткий, но, на наш взгляд, точный перечень психических расстройств, не исключающих вменяемости, приведен в одном из Комментариев к Уголовному кодексу Российской Федерации: «Среди подобных дефектов психики можно назвать психопатии различной степени, слабоумие в степени дебильности, хронический алкого- 296 лизм» Д. В. Сирожидинов предпринял попытку дать полный перечень психических расстройств, не исключающих вменяемости, придав ему исчерпывающий характер. В этот перечень попали классические хронические психические расстройства (шизофрения, эпилепсия, маниакально-депрессивный психоз, тяжелое сифилитическое поражение головного мозга), если «выраженность психического расстройства не достигает психотического уровня»219. К числу психических расстройств, не исключающих вменяемости, авторы относят «нередко (вероятно, «нерезко». — Авт.) выраженные шизофренические дефекты, алкоголизм, психопатии, остаточные явления черепно-мозговых травм, органические заболевания центральной нервной системы, олигофрению в легкой степени дебильности, наркоманию и т. п.»220. На наш взгляд, подобное перечисление является всегда неполным, а зачастую, и неточным. Правильным, представляется перечень, данный в ст. 21 УК Российской Федерации: хроническое психическое расстройство (в том числе и нерезко выраженные шизофренические дефекты, алкоголизм, остаточные явления черепномозговых травм, органические заболевания центральной нервной системы, наркомания и многие другие), временное психическое расстройство, слабоумие (в том числе олигофрения в легкой степени дебильности и другие формы слабоумия) и иные болезненные состояния психики (прежде всего расстройство личности — психопатия). Иначе говоря, «необходимо руководствоваться перечнем заболеваний, имеющих значение с точки зрения медицинского критерия невменяемости»221, «руководствоваться перечнем заболеваний, который назван в законе для медицинского критерия невменяемо- „ „300 сти» . Глубоко ошибочным, по нашему мнению, является утверждение о том, что к психическим расстройствам, не исключающим вменяемости, «следует отнести холерический и меланхолический типы нервной системы, а также различного рода акцентуации характера (т.е. усиление или заострение определенных психических свойств, например, истерии)»222. Категорически заявляем, что холерический, меланхолический и иной темпераменты не являются психическими расстройствами. К психическим расстройствам нельзя отнести и акцентуацию характера, а истерию (более точное название — истерический невроз) нельзя отнести к акцентуациям характера. В 1997 г. судебно-психиатрической экспертизе в Архангельском региональном центре судебной психиатрии были подвергнуты 874 человека, а в 1998 г. — 906. По результатам экспертизы за эти два года из 1789 подэкспертных у 1282 человек (72%) были обнаружены психические расстройства, которые не исключали вменяемости. Преступления, совершенные этими лицами, часто носили особенно жестокий характер (34% подэкспертным в 1997 г. и 32% в 1998 г. экспертиза назначалась на основании тяжести совершенного преступления). Среди 1282 лиц, которые проходили судебно-психиатрическую экспертизу, а впоследствии были признаны судом вменяемыми, 974 подэкспертных (76%) имели так называемые расстройства личности (психопатии)223. Расстройства личности отмечались у мужчин в 83% случаев, у женщин — 17%, т. е. у мужчин они встречаются чаще. Близкие результаты получили и другие авторы224. Некоторые расхождения в определении числа лиц, страдающих расстройством личности, в том числе и лиц, совершивших преступные деяния, объясняются различиями взглядов в оценке этих расстройств. По мнению ряда исследователей, подавляющая часть насильственных преступлений совершается лицами, страдающими расстройствами личности; среди рецидивистов эти лица составляют до 90%225. «Проблема преступности вряд ли может быть правильно решена, если игнорировать среди преступников наличность значительного процента психопатов»226. По мнению Е. К. Краснушкина, «основное ядро “блатного мира” психопатично»227. И. Н. Введенский определил психопатов как лиц «с ясно выраженными криминальными наклонностями»228. Значимости проблемы влияния расстройства личности на поведение, признаваемое преступным, придается особое внимание в Курсе уголовного права под редакцией А. А. Пионтковского229. Поэтому мы считаем необходимым дать характеристику, во многом авторскую, расстройствам личности, расценивая эту часть работы, как криминологический ее раздел. Расстройство личности порождает дефекты эмоциональноволевой сферы, оказывает влияние на интеллектуальные процессы, определяет уменьшенную сиюминутную (актуальную) способность прогнозировать последствия своих действий и осознанно руководить ими, т. е. играет существенную роль в механизме преступного поведения. При этом человек полностью не лишен возможности саморегуляции (сознательности и произвольности), значимой для права поведения; его способность осознавать свои действия или руководить ими не утрачена совсем, но по сравнению & психической нормой реально уменьшена. В судебной практике долгое время жесткая альтернатива «вменяем-невменяем» приводила к тому, что лица с такими психическими расстройствами приравнивались к психической норме, однако в ряде случаев (в значительной степени в зависимости от субъективных взглядов эксперта) — к категории лиц, страдающих хроническими психическими расстройствами. По данным В. В. Гульдана, после заключения судебно-психиатрической экспертизы вменяемыми признается более 98% лиц, имеющих расстройство личности, невменяемыми — менее 2% лиц. На наш взгляд, следует согласиться с мнением Б. Томсона о том, что преступники «редко бывают здоровыми»230, а также с мнением Ю. М. Антоняна и В. В. Гульдана, что существует общее правило — преступления субъектов с психическими расстройствами занимают ведущее место в преступности, а преступления лиц без психической патологии — исключения, подтверждающие общее правило231. Очевидно, что при прочих равных условиях криминальный срыв лица с расстройствами личности встречается чаще. На модели лиц с расстройством личности нами рассматривается проблема назначения принудительных мер медицинского характера лицам с психическим расстройством, которое не исключает вменяемости. Как мы указали выше, ряд авторов считает, что эти лица совершают преступления, будучи «уменьшено вменяемыми»232. В мире расстройствами личности страдает 15% населения233. По данным Ю. П. Лисицына, во второй половине XX в. количество лиц с подобными психическими расстройствами выросло в 1,5 раза313. На наш взгляд, расхождения в определении числа лиц, страдающих расстройством личности, в том числе и лиц, совершивших преступные деяния, объясняются различиями взглядов в оценке этих расстройств. Следует указать, что если при классических хронических психических расстройствах (например, шизофрении) страдает преимущественно интеллектуальная (когнитивная) сфера, а эмоциональноволевая — в меньшей степени, то при расстройствах личности возникают преимущественно эмоционально-волевые изменения и своеобразное, аффективное, мышление при относительной сохранности интеллектуальных (когнитивных) функций. Лабильность реагирования эмоционально-волевой сферы в ответ на изменения социальной среды нарушает адаптационные возможности человека, что отражается прежде всего на его социально значимом поведении. Во гл. 2 мы показали, что медицинский критерий не предопределяет вывода о невменяемости. Точно так же наличие расстройства личности не предрешает вывода о том, что оно существенно сказывается на конкретном поведенческом акте. Медицинский критерий— только повод предположить такую возможность, а проявилась ли она и насколько существенна в механизме конкретного преступного поведения — отдельный вопрос, т. е. применительно к конкретному преступлению должен уточняться факт влияния этого расстройства на алгоритм выбора варианта поведения. Описание отклоняющегося поведения, не сопровождавшегося признаками подлинно психического заболевания, содержится в трудах Ф. Пинеля, относящихся к началу XIX в. В 1835 г. Дж. С. Причард (J. С. Prichard) выделил «моральное помешательство». Ф. И. Герцог в 1846 г. сообщил о лицах, которым свойственны странности характера (неадекватная гневливость, повышенная раздражительность, необузданность влечений). Научный труд Р. Крафт- Эбинга, опубликованный в 1885 г., способствовал дальнейшему уточнению этих состояний. Р. Крафт-Эбинг констатировал, что лица, имеющие подобные психические расстройства, но способные к осознанно волевому поведению, проявляют при совершении престу плений интеллектуальную слабость, «извращения характера», что увеличивает силу безнравственных стремлений, душевных страстей и ослабляет способность им противостоять, проявлять самообладание234. Термин «психопатия» был введен И. Кохом (Y. Koch), который в своих монографиях «О состояниях психопатической неполноценности» (1893) и «Патологические характеры» (1900) дал описание этого психического расстройства. Впервые в рамках судебного заседания термин «психопатия» прозвучал из уст извесгшогр психиатра С. С. Корсакова, который в 1881 г. выступал экспертом по делу П. Качко. По сути дела этот термин был выделен в самостоятельную форму в основном благодаря потребностям судебной практики235. Важным шагом в правовой оценке расстройств личности была публикация работы В. X. Кандинского «Случай сомнительного душевного состояния перед судом присяжных» в 1883 г. В. М. Бехтерев в 1886 г. в монографии «Психопатия (психонервная раздражительность) и ее отношение к вопросу о вменении» определил расстройство личности как патологическое состояние, характеризующееся выраженными отклонениями в психической сфере (нестойкость, лабильность эмоций, избыточная импульсивность, недостаточность нравственного чувства), влияющее на поведение, признаваемое преступным. Начиная с 30-х гг. XX в. наибольшее распространение получило описание расстройств личности, сделанное отечественным исследователем П. Б. Ганнушкиным, который указывал, что это психическое расстройство представляет собой аномалию характера, определяющую весь психический облик индивидуума, накладывающую на его душевный склад свой властный отпечаток, мешающий приспособиться к окружающей среде; дисгармония личности при этих расстройствах такова, что препятствует социальной адаптации человека236. В 1975 г. Г. Вэйллант (G. Vaillant) (он ввел понятие «социопат») раскрывает влияние расстройств личности на социальную дезадаптацию и криминальное поведение237. Отметим, что В. Н. Кудрявцев справедливо считает понятие «поведение» родовым 318 по отношению к понятию «преступление» В западной криминологии существенное место занимают работы, посвященные антисоциальным проявлениям лиц с расстройством личности как носителей психоконституционально обусловленных криминальных тенденций. В них указываются корреляции между теми или иными типами лиц с расстройством личности и 319 преступлениями, совершаемыми ими» Расстройства личности возникают в возрасте от 5 до 20 лет и прослеживаются в fe4emie всей жизни. Их происхождение остается не вполне ясным. Можно выделить три основных направления в изучении генеза расстройств личности. Представители европейской криминологии считают расстройства личности результатами наследственности. В качестве доказательств приводятся данные о раннем появлении характерологических особенностей, их незначительной обратимости, стойкости и однотипности на протяжении жизни, сходстве черт характера у родителей (часто судимых) и преступника, инфантильности мышления (в том числе — правового инфантилизма). Авторы отмечают наличие у этих лиц отклонений биоэлектрической активности головного мозга на «детекторе лжи» (полиграфе) и т. д. В результате комплексных исследований в последние годы получены данные об особенностях сложных химических обменных изменений в нервной системе преступников, которые контролируются наследственными механизмами. Эти работы подтверждают представления о конституциональном происхождении (во всяком случае некоторых вариантов) расстройств лично- -320 ста Представители другого направления считают, что расстройство личности обусловлено внешними, преимущественно социальными, факторами, такими, как неблагоприятные условия воспитания (воспитание в неполной семье, сиротство и др.), криминогенное поведение родителей, влияние неблагополучного микросоциального окружения (алкоголизм, наркомания, проституция и др.). Подтверждением такого взгляда являются результаты исследований, Кудрявцев В. Н. Объективная сторона преступления. М., 1960. С. 8. 9 Лунц Д. Р. Проблема невменяемости в теории и практике судебной психиатрии. мб187- Bimbeum К. Kriminal psychopathologie. Berlin, 1934. P. 128. свидетельствующие о влиянии отрицательных факторов социальной среды йа формирование характера человека, его личности, направленности интересов и поведения. Иными словами, постулируется социогенное расстройство личности. В группу приобретенных расстройств личности включаются и такие, которые возникают на основе различных психических и физических травм, нарушающих нормальное развитие высшей нервной деятельности человека (в том числе, во внутриутробный период)238. Мы разделяем представление о расстройстве лщшосгги компромиссного характера, признаем возможность его формирования по разным причинам, имеющим многофакторное происхождение. Наряду с основной психоконституциональной причиной развития расстройств личности, существуют еще и другие факторы — неблагополучие микросоциальной среды и отсутствие позитивных, корригирующих влияний при воспитании, которые имеют весьма существенное значение. При отсутствии этих факторов расстройства личности могут не проявиться. К примеру, ребенок, родившийся в специализированном родильном доме исправительного учреждения юстиции у осужденной (самый неблагоприятный криминологопрогностический признак), унаследовавший «патологические гены», оказавшийся через короткий промежуток времени в благоприятной микросоциальной среде как желанный ребенок, может состояться как вполне социализированная личность. Важно подчеркнуть, что с момента окончательного формирования расстройств личности, их кристаллизации характерологические черты остаются стабильными, мало изменчивыми. У взрослого человека с достоверностью установить способ формирования расстройства личности, как правило, весьма сложно. Несмотря на различия взглядов на генез расстройств личности, большинство авторов сходится в том, что расстройства личности не являются признаками психического заболевания (нет отчетливого начала болезни, ее расцвета и исхода); они не разрушают личность, а являются ее основными свойствами, прослеживающимися в относительно неизменном виде на протяжении всей жизни индивида; их главные проявления сводятся к нарушениям взаимоотношений между человеком и его социальным окружением. По словам немецкого ученого К. Шнейдера, психопат — это человек, от характера которого страдают он сам и общество. В таком определении, конечно, утрируется роль психопатической личности и ее асоциальность, однако в ряде случаев именно столкновение такого субъекта с законом приводит к необходимости оценивать его психическое расстройство. Вне этой ситуации расстройство личности у него может оставаться незаметным, и расцениваться как дурной характер. Именно поэтому значительное число лиц с психическим расстройством остается вне поля зрения криминологов. Выявить истинное число лиц с расстройствами личности чрезвычайно сложно. С этим солидарны и другие авторы239. У большинства таких личностей, независимо от конкретных особенностей характера, выявляются нарушения мыслительной деятельности в виде недостаточного прогнозирования своих действий. В одних случаях эти изменения проявляются в виде крайней негибкости умозаключений, односторонности выводов, непереубедимости суждений, в других — в виде поспешности и легковесности суждений, легкости и непродуманное™ принятия решений. «Каждое преступление, представляя собой проявление свойств личности, несет на себе отпечаток этой личности со всеми ее негативными и позитивными характеристиками. Проявляясь в противоправном деянии, свойства личности правонарушителя должны находить отражение и в решениях правоприменителя, что делает насущным их анализ»240. На наш взгляд, можно выделить следующие типы лиц с расстройствами личности: возбудимые, паранойяльные, эпилептоидные и шизоидные, истерические. Трудно согласиться с мнением, что «чистых» типов не существует, ибо достаточно часто встречаются в криминальной среде «чистые» возбудимые психопаты, истерические личности («правдолюбцы»). Среди лиц паранойяльных, эпилепто- идных, шизоидных действительно встречаются такие, которые имеют черты разных типов расстройства личности. По нашим данным, расстройства личности возбудимого типа наблюдаются у 3А лиц с расстройством личности, привлекаемых к уголовной ответственности. С детства они отличаются склонностью к деяниям, граничащим с хулиганством. Плохо переносят дисциплину, в том числе учебную, воинскую, и строго регламентированный режим. Основными чертами характера являются повышенная взрывчатость, раздражительность в сочетании с агрессией, злобностью. Склонность к эмоциональным взрывам, гневу в ответ на незначительные, часто нейтральные, поводы сохраняется на протяжении всей их жизни. Эти люди действуют, не учитывая последствий своих поступков. Им недостает холодной оценки ситуации. Такие лиЦа не считаются с интересами и правами других. Им кажется, что к ним предвзято относятся (в том числе следователь, прокурор, адвокат, судья, свидетели и др.). Они отстаивают свои интересы, «взвинчивая» себя; проявляют стремление к лидерству в микросо- циальных группах; склонны к совершению насильственных и корыстно-насильственных преступлений. Н. Г. Иванов приводит высказывание психиатров, о том, что эти люди имеют три варианта биографии, первый из которых — тюрьма241. Ведущее проявление расстройства личности паранойяльного типа — особая склонность к так называемым «сверхценным образованиям» (ревности, подозрительности), сочетающимся с негибкостью в отношениях с людьми. Первые признаки расстройства проявляются у них обычно к совершеннолетию. Однако и в более раннем возрасте обнаруживается характерологическая особенность — упрямство. Такие люди чрезвычайно чувствительны к пренебрежению их мнением, крайне обидчивы и злопамятны. Они никогда ничего никому не прощают, не способны поддерживать ровные отношения в семье и коллективе. С возрастом эти особенности обычно обостряются. Появляется склонность к искажению нейтральных и даже дружеских действий окружающих — их деформации во враждебные по отношению к ним. На фоне конфликтных отношений особенно обостряются недоверчивость, подозрительность, односторонняя оценка действительности, отбор и толкование фактов лишь для подтверждения собственной точки зрения. Люди паранойяльного типа склонны к совершению насильственных преступлений. Эпилептоидное расстройство личности выражается в периодах угрюмо-злобного, злобно-тоскливого настроения с накипающим раздражением и поиском объекта, на котором можно сорвать зло. Такие люди жестоки, злопамятны и мстительны; получая власть над другими, перестают считаться с теми, кто попал к ним в зависимость. У них отмечается склонность к азартным играм, непродуманным сделкам, при этом проявляется мелочная скрупулезность, дотошное соблюдение всех правил «воровской жизни». Эти лица склонны к совершению насильственных преступлений. Люди с шизоидным расстройством личности склонны к длительному внутреннему анализу своих переживаний, замкнутости, испытывают затруднения в контактах с окружающими. Они с трудом устанавливают неформальные межличностные отношения, что нередко тяжело переживают. Их внутренний мир почти всегда закрыт для других. Шизоидное расстройство личности часто обнаруживается у лиц, совершивших преступления против половой свободы и половой неприкосновенности, а также внешне не мотивированные убийства с особой жестокостью. Стержневая черта лиц с истерическим расстройством личности — эгоцентризм. Желание всегда быть в центре внимания приводит этих людей к тому, что они готовы пойти на любые действия для достижения своей цели. Интуитивно чувствуя настроение в социальной группе, еще только вызревающие в ней желания, они становятся их первыми выразителями (например, зачинщиками «тюремных бунтов»). Лица с истерическим расстройством личности склонны к совершению правонарушений, направленных против чести и достоинства личности. Субъекты, имеющие расстройство личности неустойчивого типа, рано проявляют повышенную тягу к праздности. Охотно подчиняются и подражают тем, чье поведение сулит легкую смену впечатлений. Не способны сами занять себя; в компаниях, где готовы постоянно проводить время, прежде всего ищут легких развлечений. Они слабовольны и слабохарактерны. Эти люди податливы чужим влияниям. Им свойственно стремление подражать кому-нибудь из своих приятелей, становиться их «тенью». Такие субъекты с легкостью обманывают, легко раскаиваются в своих проступках, однако вскоре забывают свое раскаивание и повторяют прежние действия. Они существуют «без руля и без ветрил», нередко бесцельно меняют занятия, образ жизни, легко попадают в антисоциальные компании. Эти лица часто «заражаются» конфликтной ситуацией, в результате чего участвуют в групповых хулиганских действиях, обусловленных давлением неформальной группы, солидарностью со «своими». Трусость и недостаточная инициативность приводят к тому, что они легко становятся послушным орудием антисоциальных групп, зачастую быстро спиваются или становятся наркоманами. Люди с расстройством личности неустойчивого типа склонны к корыстным и насильственным деяниям. Компенсация и декомпенсация расстройств личности субъекта преступления — это две стороны одной медали, они постоянно сменяют друг друга в зависимости от ситуации, в которой находится субъект. Декомпенсация расстройств личности субъекта проявляется обострением всех основных свойств его характера, временным или продолжительным снижением или утратой существовавшей прежде социальной приспособленности. Компенсация достигается в условиях внешне благоприятной для данного субъекта обстановки или путем выработки вторичных психопатических черт. Последнее встречается чаще, и нередко новые черты личности сами оказываются причиной нарушения адаптации. Например, робкий, застенчивый, закомплексованный юноша-астеник вырабатывает у себя стиль поведения грубого, хулиганистого парня. Некоторые особенности мышления, подчинение рассудочной деятельности эмоциям, неспособность к трезвому обдумыванию сложившихся обстоятельств позволяют лицам, страдающим расстройствами личности, легко включаться в криминальное поведение, не пытаясь искать приемлемые социально адаптивные выходы из различных ситуаций, не обдумывая поступки. Они не учатся на чужом и своем опыте, не в состоянии логично прогнозировать последствия своих действий. Однако в состоянии компенсации их поступки в целом мало отличны от поведения лиц, не страдающих расстройством личности. Проблема компенсации и декомпенсации расстройств личности недооценивается работниками следствия и суда. О. Д. Ситковская приводит следующее подтверждение этого факта в деле Кулика, обвиняемого в убийстве детей и пожилых женщин. Преступная деятельность Кулика продолжалась около 10 лет, и хотя формулировка вопросов экспертам ясно ориентировала на необходимость оценки психического состояния преступника в момент каждого из инкриминируемых ему деяний, эксперты этого не сделали. Между тем, очевидно, что в течение длительного периода характер и интенсивность признаков его расстройства личности могли существенно ме няться. Могло оказаться, что по одним эпизодам Кулик «действовал в состоянии вменяемости, по другим — был ограниченно способен к избирательным решениям или даже невменяем»242. Изучая проблему мотивации криминального поведения людей при расстройствах личности, В. В. Гульдан243, в частности, установил, что в основе формирования мотивов лежит нарушение опосредования потребностей. Это, во-первых, неспособность к формированию или же разрушению у таких лиц социально приемлемых способов реализации потребностей под влиянием ряда факторов, обусловленных особенностями эмоциональных реакций психопатических личностей с повышенной раздражительностью, что приводит к агрессивным, разрушительным действиям, причем повод для них нередко бывает незначительным. Во-вторых, это импульсивность, субъективно воспринимаемая как требование немедленного удовлетворения потребности, несмотря на запреты. Импульсивные действия не планируются заранее, их нередко провоцирует алкогольное опьянение. В-третьих, это сознательное игнорирование социальных и правовых норм. Все это приводит к нарушениям поведения лиц, которые сводятся к бурным реакциям в виде неадекватной вспыльчивости, раздражительности, скандальности, гневливости с неадекватной вербальной агрессией, необузданной физической жестокостью. Следует подчеркнуть неоправданные ответные реакции лиц с расстройством личности на адекватные, подчас индифферентные слова, жесты, поступки окружающих, из-за чего затрудняется их приспособляемость к социальной среде. Эти реакции П. Б. Ганнушкин назвал патологическими244. Но неадекватными эти реакции кажутся окружающим, а субъективно человеку с расстройством личности они представляются адекватными сложившейся обстановке, т. е. эти реакции адекватны для «расстроенной» личности, испытывающей затруднения при усвоении социальных норм, регулирующих отношения между людьми. «Патологическая» реакция у него возникает не только на ничтожные внешние воздействия, но и на чужое малоадаптивное поведение, тем более поведение, провоцирующее в криминогенном отношении. Как указывают Ю. М. Антонян и С. В. Бородин245, задача заключается в выявлении и оценке тех психопатологических особенностей, которые детерминируют противоправное поведение лиц с расстройством личности. Почему лицо с расстройством личности совершает именно эти, а не иные действия? Для ответа на этот вопрос нужно, по мнению авторов, обратиться к жизни субъекта, специфике его социализации, конкретным влияниям на^него, в первую очередь — на первых этапах жизни. При таком рассмотрении совершение лицом с расстройством личности преступных действий предстанет не как нечто случайное и обусловленное лишь наличием психического расстройства, а как закономерное следствие тесно переплетенных между собой неблагоприятных внешних социальных воздействий и психопатического развития. Ю. М. Антонян и С. В. Бородин считают, что расстройство личности играет роль катализатора, способствуя проявлению определенных личностных особенностей, имеющих криминогенное значение. Проведенное ими исследование показало наличие у них состояния хронической декомпенсации, вызванной низкой самоактуализацией. Следствие систематической неудовлетворенности — состояние хронической тревоги, внутреннего напряжения с постоянной готовностью к отражению предполагаемой «опасности». Это «сужает» возможности полноценного «осознания фактического характера» ситуации, полноценного ориентирования в ней и адекватного реагирования на нее. Субъективно это состояние порождает желание, потребность освободиться от состояния тревоги через: а) простой и доступный способ разрешения конфликтных ситуаций (поиск объекта, порождающего, усиливающего тревогу, борьбу с ним, уничтожение его); б) чрезвычайно сложный путь перестройки себя, коррекции иерархии своих потребностей, изменения своего отношения к социальным реалиям. Последнее весьма затруднительно, поскольку люди с расстройством личности не обладают способностью к гибкой перестройке потребностей, в том числе к замене одних другими, поиску и определению новых способов их удовле творения. Следовательно, они имеют ограниченный набор средств снятия тревоги. Г. С. Васильченко, Ю. А. Решетняк характеризуют лиц страдающих расстройством личности, как субъектов, не способных «должным образом учитывать прошлое, прогнозировать будущее, предвидеть последствия содеянного... склонных к начинаниям без понимания путей и средств для достижения задуманного... непосредственно подчиняющихся ситуации, когда прошлый опыт не регулирует собственные...»246. В. В. Гульдан пишет, что при прогнозировании развития ситуации лица с расстройством личности в основном опираются на непосредственно предшествовавшие конфликту события, тогда как «полноценно функционирующие личности» исходят из оценки большего отрезка прошлого опыта. В значительной степени у лиц с расстройством личности страдает прогноз возможных последствий собственных действий. Из предшествующего опыта они выбирают только те данные, которые свидетельствуют о том, что цель достижима247. Таким образом, социально приемлемый путь разрешения сложных, подчас криминогенных, жизненных ситуаций у лиц с расстройством личности затруднен ввиду заведомого снижения относительного жизненного опыта. В связи с этим рецидив преступлений среди них наиболее высок248. Следует сказать, что помимо расстройств личности (психопатий) исследователи приводят и другие психические расстройства, не исключающие вменяемости: легкие формы дебильности, неврозы, остаточные явления перенесенных черепно-мозговых травм, инсультов, менингитов, энцефалитов, опухолей мозга, хронического алко- 332 голизма ; неврозы, невротические реакции, патохарактерологиче- ское развитие личности, неврозоподобные реакции, состояния и развития, психопатоподобные состояния, длительные соматические заболевания249. При этом следует уточнить, что зачастую эти состояния выступают в виде так называемой «психопатизации личности», внешне напоминающей расстройство личности. О. В. Кербиков относил подобные психические расстройства к «ор- «334 ганическои» подгруппе психопатии На протяжении столетий правоведы различных уголовноправовых школ признавали существование проблемы влияния психических расстройств, протекающих без состояния, определяющего невменяемость, на управление поведением при совершении действий, запрещенных уголовным законом. По словам М. Анселя, «налицо реальность, которую закон не может игнорировать»250. При этом правоведы принимают во внимание тот бесспорный факт, что у лиц, страдающих этими расстройствами, могут быть изменены процессы возбуждения и торможения центральной нервной системы, выражающиеся в виде эмоциональной лабильности, возбудимости, раздражительности, вспыльчивости, гневливости, самовзвинчива- ния, внушаемости и самовнушаемости, способности самосознания и самоконтроля, расторможенности влечений и др251. Смягчить и индивидуализировать наказание для лиц, страдающих психическими расстройствами, в европейских странах стремились с давних пор. В целом степень цивилизованности общества определяется его отношением к лицам, страдающим психическими расстройствами. Назначение принудительных мер медицинского характера лицам, страдающим психическими расстройствами, подлежащим уголовной ответственности, построено на общих основаниях вменения и определения виновности. В сущности, оно может рассматриваться как дополнение к общему учению о субъекте преступления. По нашему мнению, это учение может с полным правом стать продолжением собственно анализа преступления. Взгляды на лицо, подлежащее уголовной ответственности, существенно менялись на протяжении веков, особенно в XIX—XX вв. В первой половине XIX в. господствовало убеждение о необходимости специального поименования в законе обстоятельств, уменьшающих виновность и наказуемость252. В соответствии с этими взглядами, например, во всех немецких кодексах того времени содержались довольна подробные определения обстоятельств, смягчающих наказуемость. При склонности европейской кодификации к установлению абсолютно определенных законов, занятое в указанных кодексах этими обстоятельствами место рассматривалось как в высшей степени полезное, так как оно предоставляло судье возможность назначать наказание сообразно бесконечному разнообразию случаев действительной жизни. К числу существенных недостатков французского уголовного закона 1810 г., во многих своих нормах крайне жестокого, относилось и то, что в общей его части, кроме специальных указаний о смягчении наказания по причине возраста и об увеличении наказания, за повторение деяния, не было общих указаний об отягчающих и смягчающих наказание обстоятельствах. Если отсутствие отягчающих наказание обстоятельств было не особенно важно, то отсутствие смягчающих наказание обстоятельств узаконивало избыточную жестокость невозможность уменьшить наказание в соответствии с индивидуальными особенностями конкретного случая. В Баварском кодексе 1813 г. впервые были формулированы смягчающие наказание обстоятельства (ст. 93, 94, 95, 96): «Судья, при оценке уменьшающих вину обстоятельств, имеет только право: а) при определении наказания, состоящего в лишении свободы, которое по закону может быть определено в высшей и низшей продолжительности, в пределах этих границ уменьшить его; или же б) если с главным наказанием соединяется какая-нибудь отягчающая его прибавка, то, ради смягчающих обстоятельств, эту прибавку отбросить. Если же, вследствие множества и важности стекшихся смягчающих обстоятельств, законом установленное наказание покажется несоответствующим наказуемости, свойственной особому случаю, то об особом смягчении, посредством помилования, следует 338 представить его величеству королю» В 30-х гг. XIX в. система специального поименования в общей части кодекса обстоятельств, отягчающих и смягчающих наказуемость, сменилась иной, которая признавала необходимым положение, согласно которому увеличение виновности и наказуемости должно определяться точными основаниями специального закона. Однако перечень смягчающих обстоятельств в кодексе отсутствовал. Утверждение подобных взглядов в Европе способствовало «смягчению жестокости» ряда уголовных кодексов (например, французского), не прибегая к специальной перемене наказуемости, определенной в каждой статье в отдельности. Французский закон 1832 г. о допущении смягчающих обстоятельств вообще имел огромное влияние на установление в Европе смягчающих обстоятельств без их поименного перечня. Сложившейся ситуации «способствовало желание, вызванное крайней необходимостью»339. Введению новой системы способствовали преобразования способов производства уголовного суда в первой половине XIX в., которые главным образом состояли во введении суда присяжных и отмене теории законных доказательств, т. е. в допущении значительно большего участия внутреннего убеждения в оценке обстоятельств дела. Наконец, принятию системы смягчающих обстоятельств также способствовало и то, что в законе невозможно перечислить все обстоятельства, смягчающие наказание, а значит их оценку следует предоставить присяжным и судьям. Смягчающие наказание обстоятельства разделялись на два вида: к первому относились уменьшающие (в узком смысле слова) обстоятельства, дающие судье право уменьшать наказание в пределах обыкновенного минимума; ко второму — так называемые смягчающие обстоятельства, дающие судьям право смягчать наказание в определенном законом размере, выходящем за пределы обыкновенного минимума. Наказание уменьшалось по следующим обстоятельствам: 1. Если преступник не сознавал объема опасности и величины наказуемости своего деяния, по недостатку образования, вследствие полного пренебрежения к его воспитанию, или потому, что он вырос среди преступников, или вследствие природной слабости рассудка, или из других недостатков своего духа, не вполне уничтожающих состояние вменяемости. 2. Если он решился на преступление, вследствие увещеваний, основательного страха, коварных обещаний, приказаний и угроз, особенно со стороны таких лиц, которым он обязан повиновением, разумеется, если эти обстоятельства не уничтожают окончательно состояние вменяемости. 3. Если он подвигнут был на преступление гнетущею бедностью или другою нуждой. 4. Если от него не зависящее и неожиданно приключившееся происшествие дало повод к возникновению и одновременному приведению в исполнение преступной решимости. 5. Если преступник действовал в случайно и не по его вине возникшем возбужденном состоянии. 6. Если из прежнего образа жизни преступника или из его поведения при или после совершения деяния можно с достаточным основанием заключить о незначительной степени его развращенности, а именно: а) если он своих соучастников удерживал от причинения большего вреда или от дальнейшего продолжения преступной деятельности; б) если он или деятельно старался противодействовать последствиям преступления, или, по собственному побуждению, вознаградил причиненный вред; в) если он сам отдал себя в руки правосудия или же в начале следствия при первых допросах обстоятельно и правдиво раскрыл свое преступление; г) если он по собственному побуждению указал суду на неизвестных соучастников ~ 340 Своего преступления и тем доставил случаи к их арестованию Согласно взглядам, господствовавшим в первой трети XIX в., перечисленные обстоятельства служили основанием только для уменьшения наказания в пределах установленного законом минимума. Если же жизнь создавала какой-нибудь особенный случай преступления, для которого даже уменьшенное наказание могло стать вследствие каких-нибудь причин (например, стечения многих смягчающих обстоятельств) несправедливо высоким, то наказание могло быть уменьшено путем помилования в размере, выходящем за границы установленного законом минимума. Само собою разумеется, что наказание могло быть уменьшено, если присутствовали те 840 Цит. по: КистяковскиО А. Ф. Указ, соч. С. 691. смягчающие обстоятельства, которые указаны в законе. Таким образом, обстоятельства, не указанные в законе, даже если они на весах разума и совести значили больше указанных в законе, не могли стать законным основанием для уменьшения наказания. Французский закон 1810 г. является началом целой эпохи в разработке учения о смягчающих обстоятельствах, так как он первый допустил смягчающие обстоятельства вообще, не признавая необходимым перечислять их конкретно и тем стеснять суд. В Прусском кодексе (он первым последовал французской системе) в .Общей части не назывались смягчающие обстоятельства, но они упоминались без точного, впрочем, обозначения в Особенной части. Здесь же судьям и присяжным по законам судопроизводства было предоставлено право признавать смягчающие обстоятельства в каждом конкретном случае. Этой системы, хотя и в меньшей степени, придерживался Баварский кодекс 1861 г.253 Составители Общегерманского кодекса 1871 г. пошли еще дальше в разработке теории смягчающих обстоятельств, упомянув в Общей части только те, которые дают судье право смягчать наказание в определенном законом размере, выходящем за пределы обыкновенного минимума (возраст и др.). Почти в каждой статье Особенной части, определяющей особые виды преступлений, указана мера смягчения наказания при существовании каких бы то ни было смягчающих обстоятельствах: «Если существуют смягчающие обстоятельства, то определяется» такое-то наказание. Эта формулировка чаще встречается в статьях, говорящих о самых тяжких преступлениях и определяющих виды наказаний за них. Так, в ст. 81 указывается, что за государственную измену наказанием служит пожизненное заключение в крепости, а при существовании смягчающих обстоятельств наказание за это преступление может быть понижено до 5-летнего заключения в крепости. Причем такая степень смягчения считается нормальной, хотя ранее она могла быть установлена только путем помилования. Подобные смягчающие обстоятельства указываются в ст. 101, 102, 103 Ольденбургского кодекса; ст. 42. Саксен-Альтенбургского кодекса 1841 г.; ст. 94, 95, 96, 97 Ганноверского кодекса; ст. 63, 66 Брауншвейгского кодекса 1840 г.; ст. 107, 110, 111 Вюртембергского кодекса; ст. 118, 121, 122 Гессенского кодекса 1841 г.; ст. 148, 150, 152 Баденского кодекса 1845 г.; ст. 117, 120, 121 кодекса Нассау; ст. 41, 44 Тюрингского кодекса; ст. 46, 47, 48, 52, 53, 54 Австрийского кодекса 1852 г. В них среди факторов, обуславливающих уменьшение ответственности, указываются недостаточное развитие, полное отсутствие воспитания, старческая дряхлость, крайне неблагоприятная и развращающая обстановка, сопутствовавшая человеку в детстве, слабоумие, в связи 342 с чем предусматривалось смягчение наказания Что касается второго вида смягчающих обстоятельств, специально упоминаемых во всех кодексах, которые дают основание для особенного смягчения наказания (например, возраст), то они рассмотрены нами в следующем разделе. О других обстоятельствах, таких, как принятие господствующей веры, недостаток какой- нибудь части в составе преступления, не имеет смысла упоминать, 343 исходя из задач настоящего исследования Следует уточнить, что в середине XVIII в., когда учение о вменяемости еще было в зачаточном состоянии, появилось понятие, производное от понятия вменяемости, — «уменьшенная вменяемость». Оно выражало наличие некоего промежуточного состояния между вменяемостью и невменяемостью, которое не «ликвидирует» вменяемости. Уменьшенная вменяемость рассматривалась как обстоятельство, смягчающее ответственность и наказание, т. е. «меньше вменяемости = меньше вины = меньше наказания». По мнению Д. Р. Лунца, зарождение понятия «уменьшенная вменяемость» было связано с трудностями определения тяжести психических нарушений и их влияния на преступное поведение в условиях господства классической школы уголовного права и умозрительных представлений о психических болезнях. Понятие уменьшенной вменяемости относили в то время «главным образом... к больным с неразвернутыми (стертыми) формами психозов, в Отношении которых психиатры стремились смягчить наказание и которые... смущали профанов, в том числе и судей, отсутствием _ 344 грубых признаков помешательства» По отношению к проблеме уменьшенной вменяемости уголовные кодексы XIX в. можно разделить на две группы. К первой относятся те (в том числе и отечественное Уложение о наказаниях), в которых упоминается об уменьшенной вменяемости наряду с другими обстоятельствами, смягчающими наказание в пределах законом установленного минимума. Баварский кодекс 1813 г. как старший из немецких кодексов, модель для остальных, первым установил смягчение наказания в указанном размере, если преступник не понимал всей опасности и всей величины беззакония своего действия (ст. 93). К первой группе кодексов также относятся Ольденбургский кодекс (ст. 109), Ганноверский кодекс (ст. 14), Вюртембергский кодекс (ст. 110). Ко второй группе относятся кодексы, в которых признается наличие некоторых психических расстройств (расстроенных и сомнительных душевных состояний) обстоятельством, уменьшающим вменяемость, а следовательно, смягчающим наказуемость в степени, выходящей за границы минимума. К кодексам этой группы относится Гессенский 1841 г. В нем говорится: а) допускается определение более мягкого, чем угрожает закон, наказания при тех состояниях, которые в развернутой форме определяют невменяемость, а при стертой форме обуславливают уменьшенное наказание, если степень этого состояния все-таки столь высока, что законное наказание, даже в низшей его мере, являлось бы не соответствующим вине; б) к этим состояниям относятся преходящие виды затмения чувств и разума и др.; в) с признанием наличия в конкретном случае этих состояний в степени, не исключающей вменяемости, но в значительной степени смягчающей вину, субъекты подлежат наравне с несовершеннолетними, от 12 до 16 лет, признанными действовавшими в состоянии вменяемости, уменьшенному наказанию (ст. 57, 114, 115, 117 Гессенского кодекса 1841 г.). Сходные положения имеются в ст. 64. Саксен-Альтенбургского кодекса 1841 г., ст. 60 Брауншвейгского кодекса 1840 г., ст. 154, 155, 163 Баденского кодекса 1845 г., ст. 35, 112, 113, 114, 115 кодекса Нассау, ст. 59 Тю- рингского кодекса, ст. 88 Саксонского кодекса 1855 г. В последнем кодексе эти состояния указываются под рубрикой «Уменьшенная вменяемость». Подобные нормы были предусмотрены законодательством Швеции 1864 г., Дании 1886 г., Финляндии 1889 г., Итальянским уложением 1889 г. Таким образом, в европейских кодексах первой половины XIX в. получили признание «сомнительные душевные состояния» как обстоятельства, смягчающих наказание254. На Инсбрукском съезде 1904 г. германской группы Международного союза криминалистов под уменьшенной вменяемостью было предложено понимать длительное болезненное состояние, уменьшающее осознание преступности деяния или силу сопротивления соблазну255. Рассуждения сводились к формуле: «уменьшенная вменяемость = уменьшенная вина = уменьшенная ответственность». Индивидуально-личностная особенность юридически оценивалась как возможное, но не обязательное основание для смягчения наказания или освобождения от него. Мнения представителей социологической школы права, организовавших в 1889 г. Международный союз криминалистов, который существовал до 1914 г. и провел 12 съездов, сводились к следующему. Уголовная ответственность должна служить защите общества от преступности. Бороться же с преступностью можно, только воздействуя на факторы, порождающие ее. Эти факторы коренятся в среде, которая окружает преступника, и в его индивидуальной субъективности. Следовательно, объектом ответственности являются антисоциальные инстинкты и наклонности преступника. Уменьшенная вменяемость — аргумент усиления уголовной репрессии. Лица, оцениваемые как уменьшение вменяемые, объявляются особо опасными для общества, так как свойственные этим лицам расстройства обуславливают их склонность к повторному совершению преступлений, делают их носителями потенциальных преступных тенденций. Опасность рецидива у них больше, поэтому в интересах общества «уменыпенно вменяемых» надо предохранять от совершения правонарушений, изолируя их на длительные сроки. Поэтому не Удивительно, что лица с расстройством личности, как пишет Мор (Mohr), были «очень недовольны», если их признавали уменыпенно вменяемыми256. На Брюссельском 1910 г. и Копенгагенском 1913 г. съездах международного союза криминалистов вопрос об уменьшенной вменяемости был тесно связан с проблемой выяснения причин преступности и «опасного состояния» преступника. Прямая зависимость преступности от психических расстройств предопределила особое понимание уменьшенной вменяемости, своеобразный компромисс с представителями классической школы права: уменьшенная вменяемость = уменьшенная вина, но после отбытия наказания — принудительное лечение257. Предлагалось введение в практику так называемого превентивного «врачебного возмездия», т. е. применения принудительных мер медицинского характера при отсутствии факта преступления. При этом достаточным считалось наличие потенциальной социальной опасности субъекта, например, с расстройством 349 ЛИЧНОСТИ А. А. Герцензон писал, что грань, отделяющая криминалистов- социологов от криминалистов-антропологов, в конечном счете оказалась очень условной, так как первые, хотя и придавали социальным факторам преступности определенное значение, но не отрицали влияния биологических факторов; вторые же, уделяя основное внимание биологическим факторам, не отрицали существенного влияния факторов социальных258. Сторонники обеих школ соглашались с вынесением «неопределенных приговоров» в отношении преступников, страдающих психическим расстройством, а также с возможностью применения по отношению к ним превентивных мер социальной безопасности. Некоторые положения антропологической и социологической школ нашли отражение в уголовном законодательстве ряда стран, о чем говорилось раньше. Даже в УК РСФСР 1926 г. в части, где содержатся положения о наказании, говорится о мерах социальной защиты259. В начале XX в. положение об уменьшенной вменяемости появляется в уголовном законодательстве многих стран, но трактуется неоднозначно260. Например, Уголовный кодекс Венгрии, возникшей после распада Австро-Венгрии, предусматривал при наличии уменьшенной вменяемости наказание смягчается, если лицо, совершившее деяние в состоянии умственного расстройства, ограниченно осознавало характер своих действий и их последствий и действовало в соответствии с этим уровнем расстроенного сознания. Наиболее полно уменьшенная вменяемость рассматривается в Уголовном кодексе Швейцарии, ст. 11 которого гласит: «Если во время совершения преступного деяния лицо вследствие расстройства душевной деятельности или сознания либо по причине недостаточного душевного развития обладало пониженной способностью осознавать противоправность своего преступного деяния или действовать с сознанием этой противоправности, судья по собственному усмотрению может смягчить наказание»261. Вместе с тем суд, согласно ст. 14, 16, на основании заключения экспертов, которые, согласно ст. 13, определяют, что подсудимый представляет угрозу для общественной безопасности, вправе принять решение об интернировании лица в психиатрическую больницу или, если он иностранец, — о запрещении проживания в Швейцарии. В Уголовном кодексе Дании также предусмотрено наказание в связи с уменьшенной вменяемостью: если способность лица сознавать свои действия и руководить ими является существенно уменьшенной, то наказание может быть смягчено и/или лицо помещается в особую тюрьму для осужденных, страдающих расстройством личности262. Часть 2 ст. 122-1 УК Франции гласит: «Лицо, находившееся в момент совершения деяния в состоянии психического или нервно- психического расстройства, ухудшившего его способность осознавать или контролировать свои действия, подлежит уголовной ответственности, однако суд учитывает это обстоятельство при определении меры наказания и порядка его исполнения». Таким образом выделены два необходимых критерия: а) медицинский — психиче- ское или нервно-психическое расстройство; б) психологический — снижение способности сознавать или контролировать свои действия. При этом состояние уменьшенной вменяемости не исключает преступности деяния и уголовной ответственности263. Данный институт позволяет применить к лицам, признанным уменыпенно вменяемыми, меры медицинского характера. Эти лица, говорится в уголовном законе, должны содержаться в специализированном учреждении, режим которого совмещает режим тюремного заключения и проведение медицинских мероприятий264. ^ • В § 21 Уголовного кодекса Германии сказано: «Если — по одной из указанных в § 20 причин (болезненное психическое расстройство, глубокое расстройство сознания, слабоумие или другое тяжелое психическое расстройство. — Авт.) — способность лица осознать противоправность деяния или действовать, в соответствии с этим, была существенно уменьшена при совершении деяния, то наказание согласно § 49, абз. 1 может быть смягчено»265. Использование же этой нормы — довольно редкое судебное решение (около 1,5-3% от всех судебных решений)3 8. Понятием «ограниченная вменяемость» оперирует и польский законодатель. Так, согласно § 2 ст. 31 УК Польши суд вправе применить чрезвычайное смягчение наказания, если у обвиняемого в момент совершения преступления способность понимать значение деяния или руководить поведением была в значительной степени ограничена. Лица, признанные ограниченно вменяемыми и осужденные к лишению свободы, могут быть направлены в соответствующее учреждение, совмещающее лишение свободы и специальные медико-реабилитационные мероприятия266. В § 314 Уголовного кодекса штата Пенсильвания (Свод законов Пенсильвании — титул 18) говорится, что «лицо, которое временно выдвигает в качестве основания для защиты от уголовного преследования психическое заболевание, в соответствии с Правилами уголовного судопроизводства, может быть на суде признано “винов- ным, но психически больным”, если судья на основании фактов найдет, что лицо, виновное в преступлении, было во время совершения преступления психически больным и не было признано в то же время невменяемым в законном порядке». Психически больным считается тот, кому в результате психического расстройства или неполноценности недостает в значительной степени способности либо оценивать неправильность своего поведения, либо согласовывать свое поведение с требованиями закона, а «невменяемость, признанная в законном порядке», констатируется лишь в том случае, если во время совершения деяния подсудимый страдал таким нарушением рассудка вследствие психического заболевания, что не сознавал характера и цели совершаемого им деяния или, если и сознавал это, то 360 не понимал, что поступает неправильно Суды некоторых штатов, в частности Калифорнии, прибегают к концепции уменьшенной ответственности в случаях, когда обвиняемый представляет доказательства, что находился в состоянии, при котором не мог совершить преступное деяние, требующее специального намерения, злого умысла или злого предумышления. Если факт уменьшенной ответственности признается, преступление квалифицируется как менее опасное. Каких-либо единообразных и достаточно четких критериев уменьшенной ответственности судебная практика не выработала. В связи с этим некоторые ученые отмечают, что иногда трудно различить психическое расстройство и опьянение, при которых тоже отсутствует специальное намерение267. В некоторых североамериканских штатах суды зачастую используют концепцию уменьшенной вменяемости в тех случаях, когда обвиняемый представляет доказательства того, что он находился в таком психическом состоянии, при котором не мог совершить преступное деяние, требующее специального умысла, предумышленности и т. д. Если доказательства принимаются и факт уменьшенной вменяемости считается установленным, преступление квалифицируется как менее тяжкое (например, простое убийство, а не тяжкое)268. Понятие уменьшенной вменяемости в различных формулировках включалось в уголовное законодательство Японии36, Голлан- дни269, Испании270, Болгарии271, КНР272, Польши273, Швеции274 и других стран. При этом уменьшенная вменяемость рассматривалась как факультативное основание для смягчения наказания; состояния, влекущие уменьшенную вменяемость, не обязательно должны быть болезненными состояниями; к ним могут относиться глухонемота, состояния сильного душевного волнения (аффекта), опьянения и др. Если обратиться к отечественному уголовному праву, то можно отметить, что проблема уменьшенной (ограниченной) вменяемости поднималась в России неоднократно. Окончательно она была обозначена во второй половине XIX — начале XX вв. Вместе с тем институт уменьшенной (ограниченной) вменяемости вызывал и вызывает острые дискуссии в среде российских юристов275. В отечественном Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. содержались два перечня смягчающих наказание обстоятельств. Первый перечень включал обстоятельства, смягчающие наказуемость. Эти обстоятельства (тождественные перечисленным в Баварском кодексе) служили основанием для уменьшения наказания только в пределах одной меры и степени, а смягчение, вызываемое ими, определялось судьей. Другой перечень содержал обстоятельства, дававшие основание для смягчения наказания в мере, степени и роде, но не иначе как путем помилования. Отечественное Уложение о наказаниях в редакции 1866 г. (ст. 134, 135, 153, 154) также внесло некоторые изменения в законодательство о смягчающих обстоятельствах276. Во-первых, судейское смягчение наказания было разрешено уменьшать не только в мере, но и в степени, Во-вторых, при сохранении немецкой системы в формулировке смягчающих обстоятельств с поименованием их в законе была принята французская система допущения вообще смягчающих обстоятельств, без точного указания их в законе, с предоставлением суду права признания в каждом данном случае наличия этих обстоятельств. Таким образом, по российскому законодательству конца XIX в., во-первых, допускалось смягчение, даже при отсутствии указанных в законе смягчающих обстоятельств, если только присяжные к обвинительному приговору присоединяли: «...но заслуживает снисхождения»; во-вторых, признавалось смягчение по обстоятельствам, указанным в законе и признанным судом. В Уложении указывалось, что обстоятельством, в большей или меньшей мере уменьшающим вину и строгость наказания за нее, признается преступление, «учиненное виновным по легкомыслию, глупости, которым воспользовались другие для вовлечения его в это преступление (ст. 134)». Таким образом, по отечественному Уложению о наказаниях, легкомыслие, глупость являлись смягчающим обстоятельством при условии, если ими другие воспользовались для вовлечения субъекта, ими страдающего, в преступление. I, Рассматривая проблему уменьшенной вменяемости в свете смягчающих обстоятельств, А. Ф. Кистяковский писал: «Существует ли между вменяемостью и невменяемостью нечто среднее, известное под именем уменьшенной вменяемости, — вопрос, который возбуждает между криминалистами споры и решается различно. Одни говорят, что, в каждом данном случае возможно допустить только два положения: или что субъект действовал в состоянии вменяемости, или что он находился в противоположном состоянии, и что здесь не может быть ничего среднего. Уменьшенная вменяемость, будучи в сущности тем же состоянием вменяемости, есть только меньшая степень виновности и наказуемости и как таковая должна быть отнесена к учению об уменьшающих и смягчающих вину обстоятельствах. Другие же, напротив, утверждают, что существование уменьшенной вменяемости, среднего между полной вменяемостью и отсутствием таковой сомнению не подлежит, так как она главным образом основывается на особом виде психических состояний. Очевидно, что это спор формальный и существа дела не касается. Обе спорящие стороны в равной мере признают существование таких психических состояний, которые, как, например, низкая степень морального развития, которая устанавливает уменьшенную вменяемость, а следовательно, уменьшенную виновность и наказуемость. Также можно определенно утверждать, что нет среднего ме- *Ду состоянием вменяемости и невменяемости, так как уменьшен ная вменяемость есть все же вменяемость, можно держаться того взгляда, по которому уменьшенная вменяемость не есть ни то, ни другое, а нечто среднее, содержащее, впрочем, более элементов первого, чем второго. Сущность дела остается неизменною»277. Далее автор пишет: «Некоторые криминалисты не допускают ее на том основании, что при решении вопроса о состоянии вменяемости субъекта должен последовать двоякий ответ: или субъект совершил преступление в состоянии вменяемости, или же, наоборот. Среднего допустить невозможно. Если субъект дуигевцо болен, то он должен быть, по мнению держащихся этого взгляда, признан невменяемым, несмотря на разные степени душевного расстройства. Другие же криминалисты в согласии с мнением многих психиатров признают существование состояний уменьшенной вменяемости, то есть признают существование такого состояния душевных сил, при котором самоопределяемость не вполне уничтожена, но только значительно уменьшена. При таком состоянии душевных сил субъекта освободить его от наказания было бы неосновательно, подвергнуть его нормальному наказанию было бы жестоко. Остается средняя мера — определение ему уменьшенного наказания. Такое решение этого вопроса имеет значение, так как оно уменьшает число несправедливых обвинительных приговоров по отношению к лицам, обладающим не вполне нормальным состоянием умственных и 373 нравственных сил» Н. С. Таганцев, возражая против включения понятия уменьшенной вменяемости в проект Уголовного уложения 1903 г., писал: «Обладание способностью к вменению должно быть констатировано по отношению ко времени учинения преступного деяния. Поэтому указание на психическое расстройство подсудимого, предшествовавшее учинению им этого деяния или последовавшее за этим, само по себе взятое, не может иметь никакого влияния на вменение данного поступка. Такая постановка вопроса вменяемости, как способности быть уголовно виновным, а потому и ответственным за свои поступки, предрешает возбуждающий спор вопрос о так называемой уменьшенной вменяемости. Нет никакого сомнения, что как способность сознавать и понимать окружающие нас явления, так и способ- ность оценивать сознанное допускают весьма различные оттенки, значительно изменяющиеся как количественно, так даже и качественно; эти оттенки могут иметь влияние на ответственность, но тем не менее эти состояния, относясь к мере ответственности, не могут рассматриваться как особый вид или даже особый оттенок вменяемости, так как в этом отношении существует только двоякая возможность: или признать, что в данном случае существуют условия, устраняющие вменяемость, или установить, что таковые отсутствуют. В первом случае виновный освобождается от ответственности, во втором — подлежит наказанию; признать что-либо третье, посредствующее состояние мы не можем ни теоретически, ни практически. Мне даже думается, что внесение в закон особого постановления об уменьшенной вменяемости как обстоятельстве, обязательно влияющем на уменьшение ответственности, представляется не только излишним ввиду общего права суда признавать подсудимого заслуживающим снисхождения, но и нежелательным, по своей неопределенности и неоднородности. С одной стороны, глупость, душевная неуравновешенность (т. е. проявление расстройства личности. — Авт.) имеют так много степеней и оттенков, что сами пределы уменьшенной вменяемости представляются слишком слабо очерченными, а с другой — далеко не всегда в подобных состояниях можно приискать основания для уменьшения наказания. Нравственное притупление, психическая неуравновешенность, психическое вырождение могут проявиться в таких кровавых злодеяниях, что даже самые крайние сторонники антропологопсихиатрических воззрений на преступность не решаются рекомендовать в этих случаях снисходительность, а предлагают по отношению к ним более или менее крутые меры охраны. В прежних законодательствах такое постановление могло еще иметь значение ввиду абсолютной или приближающейся к абсолютной относительной санкции закона, но и это значение утратилось благодаря значительности простора, предоставленного суду при выборе меры ответст- 374 венности» . В. X. Кандинский писал: «Говоря вообще — свобода может быть ограничена в различной мере. Но в каждом случае логически возможно признать только одно из двух — или наличность, или от- сутствие способности к вменению. Нам приходится решать вопрос: мог ли человек в известном, данном, случае воздержаться от совершения противозаконного дела, если бы только захотел, или не мог? Никакое среднее мнение здесь невозможно»278. Следует отметить, что с именем В. X. Кандинского связана углубленная научная разработка проблемы невменяемости, о которой мы писали в предыдущей главе. Он доказал необходимость включения в законодательство, касающееся определения вменяемости лиц, не только медицинского (биологического), но и юридического (психологического) критерия. В. X. Кандинский впервые предложил понимать психопатию как психическую дисгармонию личности. B. П. Сербский, разработавший основные теоретические положения и организационные принципы отечественной судебной психиатрии, а также критерии экспертных оценок основных форм психических расстройств, отмечал важность установления юридического критерия «ко вменению» и показал, что установление факта психического расстройства еще не решает вопроса о невменяемости, так как не всякое психическое расстройство лишает человека свободы суждения и выбора образа действия. Труд В. П. Сербского «Судебная психопатология» явился первым в России руководством, в котором освещались вопросы судебнопсихиатрической теории и практики, который содержит положение об отсутствии какой-либо «мерки для определения критерия уменьшенной вменяемости, которую стали бы применять и к тем случаям, где резко нарушена способность понимания своих поступков и руководства ими»279. Автор полагал, что заключение об уменьшенной вменяемости означает, что эксперты не дали себе труда вникнуть как следует в психическое состояние подэкспертного. Именно в сложных случаях не резко выраженных психических расстройств, где необходимы тщательный анализ и наиболее трудная для экспертизы сугубо индивидуальная оценка психического состояния подэкспертного во время совершения преступления, институт уменьшенной вменяемости «избавляет» от этой необходимости. C. В. Познышев по вопросу уменьшенной вменяемости указывал: «Если отказаться от идеи возмездия в отношении субъектов с ослабленной психикой, то с точки зрения предупреждения преступлений вряд ли можно найти основание для безусловного смягчения или уменьшения им наказания»377. Позицию в отношении концепции уменьшенной вменяемости представителей классической школы можно объяснить, очевидно, тем, что они предполагали назначать наказание прежде всего за преступление, а потому, если преступник вменяем, наказание должно соответствовать тяжести преступления. A. А. Жижиленко в 1924 г. определял уголовную ответственность лиц, которые страдают психическим расстройством, не исключающим вменяемости, как уменьшенную вменяемость, происходящую от длительного болезненного состояния или умственного недоразвития со значительным ослаблением способности сознавать 378 совершаемое и оценивать свои поступки В какой-то мере концепция уменьшенной вменяемости была отражена в УК РСФСР 1922 г. (п. «д» ст. 25) и 1926 г. (ст. 26, п. «е», «з» ст. 48)379. Статья 26 УК РСФСР 1926 г. устанавливала право суда применять «меры социальной защиты медицинского характера» в дополнение к наказанию лицу, страдавшему психическим расстройством, но не утратившему вменяемости. В результате в 1923 г. среди лиц, прошедших судебно-психиатрическую экспертизу в Институте судебной психиатрии имени профессора В. П. Сербского, уменьшение вменяемыми было признано около З0%38°. Вплоть до 1932 г. в экспертных заключениях указывалось, что психические расстройства не исключали вменяемости, но «снижали способность руково- 381 дить своими действиями» B. С. Трахтеров указывал, что уменьшенная вменяемость есть качество сознания больного человека, характеризующее уменьшенную способность руководить своими действиями и отдавать отчет в Познышев С. В. Основные начала науки уголовного права. Общая часть уголовного права. М., 1912. С. 184. * Жижиленко А. А. Эволюция понятия уменьшенной вменяемости // Право и жизнь. 1924. Кн. 5,6. С. 60. СУ РСФСР. 1919. №66. Ст. 590. 3,0 Уголовное право РСФСР редакции 1926 года с постатейно-систематизированными Материалами. М., 1927. С. 121. Шостакович Б. В., Горинов В. В Теоретическое обоснование применения института ограниченной вменяемости // Журнал Института невропатологии и психиатрии Имени С. С. Корсакова. 1995. Т. 95. № 2. С. 101. них, нечто среднее, лежащее между вменяемостью и невменяемо- 382 стью . Ужесточение руководством СССР карательной политики, начавшееся в 30-е гг., привело к тому, что упоминание об уменьшенной вменяемости стало запретным. Данный институт уголовного права стал считаться пережитком буржуазного права. Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик, вступившие в силу с 6 января 1959 г., которые послужили юридической базой УК РСФСР 1960 г., содержали нормы, касающиеся определения индивидуальных признаков субъекта. В частности, в них содержался ряд норм, в которых законодатель обязывал следственные и судебные органы обращать особое внимание на личностные особенности при назначении наказания (ст. 37, 43 УК РСФСР 1960 г.), осуждении лица (ст. 44 УК РСФСР 1960 г.). На наш взгляд, история развития концепции уголовной ответственности лиц, которые страдают расстройством личности, другими психическими расстройствами, не исключающими вменяемости, неотрывна от истории учения о личности преступника, которому М. Д. Шаргородский уделил целый раздел в «Курсе советского уголовного права»280. Он указывал на то, что «развитие уголовного права, запросы практики диктуют необходимость всестороннего изучения личности преступника в различных направлениях: 1) для раскрытия механизма преступного поведения; 2) для определения причин и условий совершения преступлений; 3) для установления оснований и границ уголовной ответственности, условий назначения наказания». К сожалению, в советском законодательстве понятие «личность» лишь декларировалось. В 50-60-е гг. XX века вновь обратили внимание на недостаточность альтернативы «вменяем-невменяем». Некоторые авторы исходили из наличия промежуточной группы лиц, которые не могут быть причислены к вменяемым или невменяемым, поскольку «промежуточные группы больных относятся к категории вменяемых или не- Вменяемых в значительной степени в зависимости от субъективных 384 взглядов эксперта» В 1965 г. на встрече юристов и психиатров во Всесоюзном институте по изучению причин и разработке мер предупреждения преступности проблема уменьшенной вменяемости была поднята вновь. Обсуждался вопрос юридической оценки расстройств личности и других психических расстройств, которые не исключают вменяемость субъекта. Ряд ученых (Г. А. Злобин, О. В. Кербиков, И. Л. Петрухин, И. Б. Михайловская) высказались за введение института уменьшенной (ограниченной) вменяемости, другие (Д. Р. Лунц, Г. В. Морозов, И. И. Карпец) — против этого. Сторонники введения института уменьшенной вменяемости выдвигали, обосновывая свою позицию, следующие аргументы. Между психическим здоровьем и психическим расстройством, а также в динамике самого расстройства имеются промежуточные, «пограничные» состояния компенсации. Деление на «вменяемость» и «невменяемость» не соответствует плавности переходов между отмеченными явлениями. Поэтому необходимо выделить «триаду» — вменяемость-уменьшенная вменяемость-невменяемость. Без введения категории уменьшенной вменяемости психические расстройства, которые не исключают вменяемости, не будут учитываться при назначении и исполнении наказания, хотя их влияние на преступное поведение в ряде случаев весьма существенно. Формулировка «неспособность в полной мере осознавать характер и значение своих действий или руководить ими» сторонникам уменьшенной вменяемости представлялась крайне неубедительной. Им было неясно, что это за «мера» и как ее надлежит определять. Именно категория уменьшенной вменяемости должна полностью отвечать принципу Дифференциации и индивидуализации уголовной ответственности, а также более общему принципу справедливости наказания (поскольку несправедливо предъявлять одинаковые требования к психически полноценному лицу и лицу, испытывающему затруднения в регулировании своего поведения). Отказ же от категории уменьшенной вменяемости нарушает упомянутые выше принципы. Введение нормы уменьшенной вменяемости предоставляет правовые основания 344 Лунц Д. Р. Проблема невменяемости в теории и практике судебной психиатрии. С. 207. для применения к осужденным, страдающим расстройствами личности, не исключающими вменяемости, наряду с наказаниями (обычными исправительными мерами) принудительных мер медицинского характера, в которых нуждается данный контингент осужденных. Эти меры должны назначаться судом. Сторонники категории уменьшенной вменяемости не раз подчеркивали, что ее нельзя считать равнозначной категориям вменяемости и невменяемости, занимающим самостоятельное положение. Уменьшенная вменяемость — вариант вменяемости, не исключающий ответственности и влекущий лишь некоторые специфические 385 правовые последствия Противники введения нормы уменьшенной вменяемости (Д. Р. Лунц, Г. В. Морозов, И. И. Карпец) противопоставляли приведенным доводам следующие, по нашему мнению, более весомые аргументы: плавность переходов между вменяемостью и невменяемостью не отвергает, однако, возможности «резкого» перехода одного в другое, когда постепенные количественные изменения на определенном этапе превращаются в качественные; путь от неглубоких психических нарушений к тяжелым пролегает через обширную область психопатологии; появление же на этом пути нового качества — психического расстройства, определяющего невменяемость, — носит уже не постепенный, а скачкообразный характер и не имеет «пограничных» областей; введение нормы уменьшенной вменяемости неизбежно нарушит четкость экспертных оценок. В результате может сложиться ситуация, когда наиболее сложные экспертные случаи станут относить к категории уменьшенной вменяемости, ибо легче «списать» на нее все дифференциальнодиагностические трудности, нежели заниматься их кропотливым и тщательным анализом. Концепция уменьшенной вменяемости искусственно и неудачно объединяет разные правовые проблемы (например, проблему смягчения наказания подсудимому, страдающему психическим расстройством, с проблемой оказания психиатрической помощи осужденному, страдающему таким расстройством). Высказывавшиеся против введения категории уменьшенной вменяемости обратили внимание на необходимость учета психических расстройств при назначении наказания и индивидуализации уголов- 386 нои ответственности Д. Р. Лунц критиковал классическую школу уголовного права с ее соотношением уменьшенной вменяемости и уменьшенной вины: «Свобода воли человека, в том числе его злая воля, являющаяся, по мнению представителей классической школы уголовного права, источником преступлений, понимается идеалистически, как особое духовное начало, не подчиняющееся принципу причинности. Болезнь ограничивает свободное волеизъявление, делает человека менее свободным. Явно психически больной невменяем, потому что с точки зрения индетерминизма он вообще не свободен, его поступки определяются болезнью. В этом случае его поведение становится не свободным, но зато причинно обусловленным, вследствие чего он и является невменяемым. Постулируя ограничение этой идеалистически понимаемой свободы воли психической болезнью, сторонники таких взглядов приходят к выводу о существовании уменьшенной свободы, а следовательно, уменьшенной вины как ограниченной свободы волеопределения»38 . Д. Р. Лунц полагал, что уменьшенная вменяемость как промежуточное звено избавляет эксперта от стремления к точной диагностике и максимально возможной четкой оценке психических расстройств, что затормозит развитие судебной психиатрии, ибо эксперты будут относить сложные случаи к уменьшенной вменяемости. На наш взгляд, в советский период ряд ученых видел в концепции уголовной ответственности лиц, страдающих психическими расстройствами, не исключающими вменяемости, призрак генетики, поэтому отказывались от проведения комплексных социо- биологических исследований причин преступности. В частности, И. И. Карпец, критически отзываясь о попытках психопатологических исследований истоков преступности, писал, что «авторы предлагают в целях глубокого изучения преступности обратиться м Лунц Д. Р. Проблема невменяемости в теории и практике судебной психиатрии; Морозов Г. В., Лунц Д. Р., Фвлинская Н. И. Основные этапы развития отечественной Судебной психиатрии; Карпец И. И. Проблема преступности. М., 1969. 167 с. Лунц Д. Р. Оценка судом психических аномалий обвиняемого, не исключающих вменяемость // Правоведение. 1968. № 2. С. 86-94. к помощи генетики. Однако всем известно, по этому пути шли многие и попали в глубокое болото ломброзианства»281. 3. А. Астемиров, возражая против применения понятия «ограниченная вменяемость», указывает на его несоответствие «промежуточному состоянию», а также, что уменьшенная вменяемость — промежуточное звено в континууме вменяемости-невменяемости, «между нормальным психическим состоянием и состоянием психической болезни»282. Причину смешивания понятий «уменьшенная «вменяемость» и «уменьшенная вина» И. Г. Филановский усматривает в том, что «степень вины — это мера осознания общественной опасности деяния, предвидения и желания общественно опасных последствий или возможности их предвидения»283. Н. И. Фелинская пишет, что уменьшенная вменяемость «не говорит об уменьшенной вине и уменьшенном наказании, а свидетельствует о промежуточном характере изменений личности, которые нельзя отнести полностью ни к норме, ни к патологии... С ростом психиатрических знаний, с уточнением диагностики и более точной дифференциацией степеней нарушения психической деятельности рассматриваемый вопрос должен найти свое разрешение. В соответствии с этим мы считаем, что необходима дальнейшая теоретическая и организационная разработка вопросов вменяемости и невменяемости для группы погра- ~ 391 ничных состоянии» Советское законодательство давало возможность эксперту и суду выбирать одно из двух — несет лицо ответственность за совершенное преступление или не несет. Но практика показывала, что, когда речь идет о столь тонкой и во многом не изученной категории, как психика человека, такое разделение оказывается слишком упрощенным. Ведь для юриста, не посвященного в медицинские тонкости, ведомые лишь экспертам, очевидно, что, скажем, человек, страдающий расстройством личности возбудимого типа, которого суд признает вменяемым, вряд ли способен в полной мере руководить своими действиями в момент криминогенной ситуации, декомпенсирующей это расстройство, тем более прогнозировать их последствия. Однако закон закрывал глаза на то, что этот человек несет ответственность за свои поступки наряду с другими. Вменяемость, обусловленная психическим расстройством, не исключающим ее, называлась и определялась по-разному: а) ограниченная вменяемость — психическое состояние, которое вызывает ограниченную способность лица осознавать значение своих действий и руководить своим поведением в силу наличия психических аномалий (И. М. Фарбер); б) пограничная вменяемость — состояние, пограничное между нормой и патологией (Н. И. Фелинская); в) частичная вменяемость — состояние, при котором допускается возможность лица вследствие психических аномалий, не исключающих вменяемости, лишь частично сознавать фактический характер либо общественную опасность своих действий (бездействия) или частично руководить ими (С. В. Полубинская); г) относительная вменяемость (С. Ф. Семенов) и др. И. Я. Козаченко предлагал использовать термин «уменьшенная вменяемость», а не «ограниченная вменяемость», так как последнее создает представление о чем-то стесненном, удержанном в определенных границах, поставленном в какие- то рамки; оно скорее употребляется в психиатрии с ее пограничными нозологическими формами, а не в науке уголовного права. Название «частичная вменяемость» предполагает деление вменяемости на какие-то части, что вряд ли возможно. «Уменьшенная вменяемость», по мнению авторов, более точное название, так как уменьшение вменяемости (равно как и увеличение) есть процесс, происходящий в психике человека под воздействием объективных факторов284. Авторы публикаций 70-80-х гг. уменьшенную вменяемость определяют: а) как пониженную способность отдавать себе отчет в своих действиях и руководить ими (Е. И. Авербух, Е. А. Голубева); б) как состояние психики лица, когда его способность сознавать свои действия или руководить ими не утрачена совсем, но по сравнению с нормой понижена (ослаблена) в силу психических анома лий — расстройств личности и других психопатологических явлений (К>. К. Сущенко); в) как разновидность вменяемости, при которой в силу ряда причин способности лица понимать значение своих действий или руководить ими во время совершения преступления ограничены; сужение содержания и объема интеллекта и воли субъекта позволяют констатировать меньшую степень виновности таких лиц, что должно влечь за собой меньшую степень их ответственности и меньшую меру наказания (А. А. Глухарева). Р. И. Михеев заключает: «Необходимо решение вопроса об ограниченной вменяемости, взаимоприемлемое с точки зрения уголовного права и судебной психиатрии»285. И. А. Кудрявцев выделяет три подхода к решению проблемы психических расстройств, не исключающих вменяемости: 1) учет влияния психических расстройств на степень понимания, рефлексии и произвольности противоправного поведения с помощью введения нормы ограниченной вменяемости, являющейся одним из обстоятельств, смягчающих ответственность по причине невозможности в полной мере осознавать значение (вариант опасности) своих действий или руководить ими вследствие болезненного психического расстройства; 2) учет психических расстройств как обстоятельств, «смягчающих наказание» по причине обусловленных ими затруднений осознания субъектом преступного деяния фактического характера своих действий (бездействия), их вредности или в руководстве ими; 3) правовое освоение психических расстройств посредством разведения уголовно-правовых понятий «способность быть субъектом уголовной ответственности» и «способность быть субъектом реального процесса отбывания наказания» (в форме ограниченной исправительной дееспособности). Первый подход — введение нормы «ограниченная вменяемость» — обусловлен широкой распространенностью в сфере права лиц с психическими расстройствами, лимитирующими, но не лишающими полностью субъекта преступления возможности саморегуляции (сознательности и произвольности), значимого для права поведения. Это, по мнению автора, соответствует приоритетам и общим принципам уголовной политики государства, дбкларирующе- го действенную готовность «де-юре» и «де-факто» реализовать в законодательной и правоприменительной практике принципы справедливости и гуманности правового воздействия, максимально индивидуализировать наказание, учитывать субъективный фактор преступления. Уменьшенная вменяемость является наиболее последовательной формой закрепления в праве института субъективного вменения и индивидуализации наказания; уровень развития судебной психиатрии позволяет оценить полноту состоятельности личности противостоять давлениям социальной и природной среды, выявить границы ее возможностей справляться с требованиями субъективно трудной ситуации, оставаясь в рамках закона; кроме того, институт уменьшенной вменяемости наиболее полно соответствует принципу справедливости. Сущность второго подхода заключается в смягчении наказания вследствие того, что лицо «в силу своего психического расстройства испытывало затруднения в осознании своих действий (бездействий), их вредности или в руководстве ими». И. А. Кудрявцев пишет: «Внешне этот подход очень сильно напоминает первый, а выражение «испытывать затруднения» отражает преимущественно процес- суально-динамический аспект регуляции, отрицательное субъективное состояние (переживание) субъекта преступного деяния, а не его исполнительский эффект. Можно выполнить действие легко и свободно, а можно с большими затруднениями, на грани возможного, мобилизовав все личностные и физические ресурсы. Исходя из принципа справедливости, правовая оценка должна определяться лишь исполнительским уровнем (мерой) контроля и состоятельности (правоспособности) субъекта преступного деяния, системными содержательно-результирующими, а не процессуально-динамическими характеристиками процесса регуляции значимого для права поведения, не их эмоциональной окраской в сознании субъекта... Учет модальности затруднения скорее должен апеллировать к принципу гуманизма и милосердия, что относится к принципиально нным, скорее этическим, эмоциональным, а не профессиональнонаучным оценкам». i Третий подход предполагает разделение двух понятий — «способность быть субъектом уголовного наказания» и «способность быть субъектом уголовной ответственности». Поэтому предлагается понятие «уменьшенная исправительная дееспособность», которое раскрывается как затруднение вследствие психических расстройств субъекта, уголовного наказания, процесса отбывания наказания и достижение его целей. Уголовно-исправительное право требует учитывать возможность или невозможность отбывания наказания, а не затруднения, испытываемые лицом в его процессе, так как субъективные и объективные трудности лица, отбывающего наказание, во многом соответствуют целям наказания. Принцип справедливости предполагает соответствие этих затруднений мере ответственности субъекта преступления. И наиболее адекватно это может быть сделано именно посредством введения понятия «уменьшенной вменяе- 394 МОСТИ» Можно выделить две основные предпосылки, актуализовавшие проблему уголовной ответственности лиц, страдающих расстройством личности, другими психическими расстройствами, которые не исключают вменяемости, в период подготовки и принятия Уголовного кодекса Российской Федерации. Во-первых, в ходе построения правового государства усиливается тенденция индивидуализации меры наказания. Вторая предпосылка состоит в том, что в ходе проводимых в стране преобразований увеличивается количество лиц, страдающих обратимыми (пограничными, функциональными) психическими расстройствами, способствующими возникновению социальной дезадаптации, привлекаемых к уголовной ответственности. Естественно возникает вопрос — как учитывать эти психические расстройства судом при определении меры наказания? Трактовка проблемы уменьшенной (ограниченной) вменяемости была изложена в ст. 26 «Ограниченная вменяемость» модельного уголовного закона: «Если во время совершения преступления лицо вследствие психических аномалий, не исключающих вменяемости, могло лишь частично осознавать фактический характер либо общественную опасность своих действий (бездействия) или частично руководить ими, оно подлежит уголовной ответственности. Однако при назначении наказания суд руководствуется положениями разде- 395 ла о принудительных мерах медицинского характера» . Далее указывается, что «к этим лицам, хотя они и были признаны вменяемыми, вряд ли можно подходить с теми же мерками, как и к психически здоровым, и при оценке совершенного ими деяния и при назначении наказания». Однако заметим, что при индивидуализации уголовной ответственности и наказания общий подход не изменяется, то есть учитываются все значимые для дела факторы. Здесь важно ввести дополнительную мерку: влияние расстройства личности, другого психического расстройства, не исключающего 396 вменяемости, на «принятие решений вменяемым лицом» , на возможность осознанно волевого поведения. В статье 15 («Ограниченная вменяемость») Основ уголовного законодательства Союза ССР и республик 1991 г. указывалось: «Лицо, которое во время совершения общественно опасного деяния находилось в состоянии ограниченной вменяемости, то есть не могло в полной мере осознавать значение своих действий или руководить ими вследствие болезненного психического расстройства, подлежит уголовной ответственности. Состояние ограниченной вменяемости суд может учитывать при назначении наказания и служить основанием для применения принудительных мер медицинского характера». Это положение легло в основу ст. 15 «Ограниченная вменяемость» проекта Уголовного кодекса Российской Федерации, подготовленного группой ученых-правоведов и практикующих юристов при Министерстве юстиции России. В статье указывается: «1. Лицо, которое во время совершения преступления находилось в состоянии ограниченной вменяемости, то есть не могло в полной мере осознавать значение (вариант: опасности) своих действий или руководить ими вследствие болезненного психического расстройства, подлежит уголовной ответственности. 2. Состояние ограниченной вменяемости может учитываться при назначении наказания и служить основанием для применения мер медицинского характера». Учитывая, что впервые предлагалось ввести подобную самостоятельную норму в отечественное уголовное законодательство, приведем комментарий авторов полностью. Появление этой нормы в Проекте УК они объясняют тем, что «значительная часть преступлений совершается лицами, страдающими психическими аномалиями. Среди совершивших преступление против личности число их достигает 65-70%. По мнению составителей, наличие у виновного психи- Ситковская О. Д. Психология уголовной ответственности. С. 166. ческих аномалий не может не учитываться в уголовном праве и при исполнении наказаний. Уголовное законодательство многих стран (например, Венгрии, Германии, Польши, Японии) содержит в различной модификации аналогичные нормы. Ограниченная вменяемость является не промежуточным состоянием между вменяемостью и невменяемостью. Речь идет о вменяемости, которая ограничена лишь тем, что лицо в момент совершения преступления не в полной мере осознает значение своих действий или руководит ими вследствие психического расстройства. Отсюда следует, что признание лица совершившим преступление в состоянии ограниченной вменяемости непосредственно не связано с установлением юридического и медицинского критериев невменяемости. Это означает, что признанию лица ограниченно вменяемым должно предшествовать признание его вменяемым. Далее, после установления у вменяемого лица психического расстройства, суд должен выяснить степень влияния этого расстройства на его поведение при совершении преступления, опираясь на заключение судебно-психиатрической экспертизы и на материалы дела, собранные на предварительном следствии и на судебном заседании. При признании лица ограниченно вменяемым необходимо руководствоваться перечнем заболеваний, который назван в законе для медицинского критерия невменяемости. Точнее следует устанавливать степень осознания лицом опасности своих действий, а не только осознания их значения как при невменяемости. Поэтому мы полагаем, что в «... этой норме следует принять вариант, в котором говорится об осознании лицом опасности своих действий. Следует подчеркнуть, что... суд может, но не обязан учитывать ограниченную вменяемость при назначении наказания. Однако ... суд ни при каких обстоятельствах не должен усиливать наказание в связи с ограниченной вменяемостью... В ч. 2 этой же статьи речь идет о возможности применения в отношении лиц, признанных ограниченно вменяемыми, мер медицинского характера»397. Последнее положение мы будем обсуждать в гл. 6. И. А. Кудрявцев предлагал включить в ст. 15 Проекта УК иную формулировку причины ограниченной вменяемости ?»— «...вследствие болезненного психического расстройства или болезненной аномалии психики и/или личности, подлежит уголовной ответствен- 398 ности...» ; т. е. вводил расстройство личности как самостоятельную причину уменьшенной (ограниченной) вменяемости. Статья 22 УК Российской Федерации «Уголовная ответственность лиц с психическим расстройством, не исключающим вменяемости» гласит: 1. Вменяемое лицо, которое во время совершения преступления в силу психического расстройства не могло в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими, подлежит уголовной ответственности. 2. Психическое расстройство, не исключающее вменяемости, учитывается судом при назначении наказания и может служить основанием для назначения принудительных мер медицинского характера. Подчеркнем, что в названии ст. 22 Уголовного кодекса Российской Федерации используется понятие «психическое расстройство (а не «психическая аномалия». — Авт.), не исключающее вменяемости». В названии ст. 22 УК Российской Федерации отсутствует и понятие «ограниченная вменяемость», что, по нашему мнению, абсолютно справедливо. «Граней», «степеней» у вменяемости нет, вменяемость — это способность к осознанно волевому поведению в полной или неполной мере. Из текста ст. 22 УК следует, что законодатель не признает промежуточного состояния между вменяемостью и невменяемостью. Текст первой части статьи начинается с понятия «вменяемое лицо» как конструктивного признака субъекта преступления. Таким образом, ответ на вопрос (он поставлен более полутора веков назад) «Существует ли уменьшенная (ограниченная) вменяемость?» лежит не в плоскости «вменяемость-невменяемость», а в плоскости наличия влияния психического расстройства, не исключающего вменяемости, на выбор поведения в момент совершения преступления, которое определяет меру ответственности. Уменьшенная способность вменяемого лица регулировать свое поведение в момент совершения деяния — предмет анализа для индивидуализации наказания, а не вменяемости. Учет индивидуальных особен- *• Кудрявцев И. А. Ограниченная вменяемость. С. 107-116. ностей психического состояния лиц, совершивших преступление, — реализация основополагающих принципов гуманизма и справедливости, заложенных в отечественном законодательстве. По мнению ряда авторов, психические расстройства, не исключающие вменяемости, влияют на уголовную ответственность лишь в том случае, если они сопровождали совершение преступления, являясь в определенной мере побудителем преступного деяния286. На наш взгляд, закон говорит о влиянии психического расстройства на осознанно волевое поведение в уголовно значимой ситуации, а не «о побудительности к преступному деянию». «При оценке конкретного деяния, совершенного лицом, имеющем аномалии психики, необходимо учитывать, имелась ли причинная связь между этими аномалиями и совершенным преступлением. И только в тех случаях, когда психические аномалии являлись решающим звеном в общей цепи причинной связи, приводимой к совершению преступления и наступлению преступного результата, наказание виновному с. 400 может быть смягчено . «Следователь и суд должны выяснить степень влияния этого психического расстройства на него (вменяемое лицо. — Авт.) при совершении преступления, опираясь на заключение судебнопсихиатрической экспертизы и на материалы дела, собранные на предварительном следствии и в судебном заседании»287. По мнению JI. JI. Кругликова законодательное определение — «“лицо... не могло в полной мере” — страдает аморфностью и чревато судебными ошибками»288. На наш взгляд, данное определение занимают вполне отчетливую нишу между «способностью к осознанно волевому поведению» и «не могло осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими». Психическое расстройство, не исключающее вменяемости, может признаваться обстоятельством, смягчающим наказание, но мо- жет быть и не принято во внимание судом и остаться нейтральным, ие оказывающим влияния на меру уголовной ответственности. Такой подход к уголовной ответственности лиц с психическим расстройством, не исключающим вменяемости, на наш взгляд, является оптимальным. «Очевидно, что формулировку ст. 22 УК Российской Федерации “учитывается судом” следует понимать не как “суд должен учесть”, а как “суд может учесть”. Учет судом какого-либо обстоятельства не обязательно означает смягчение или усиление наказания (индивидуализация наказания “по вертикали”), но и выбор наиболее рациональной меры уголовно-правового воздействия среди более или менее равных (индивидуализация “по горизонтали”)»289. Наличие расстройства личности, физического или психического расстройства, не исключающего вменяемости, не может существенно изменить общий подход к уголовной ответственности, но должно накладывать специфику на объем уголовной ответственности, а также на вид, меру, условия, особенности отбывания наказания. Следует согласиться с тем, «что дальнейшее развитие уголовного законодательства приведет к созданию специальных видов наказания, ориентированных на лиц с психическим и физическими анома- 404 ЛИЯМИ» Между тем, в научной литературе развернулась дискуссия о целесообразности включения наличия психического расстройства, не исключающего вменяемости в перечень обстоятельств, смягчающих наказание (ст. 61 УК). При этом высказывается следующая аргументация. Назначение справедливого наказания лицу, преступившему закон, должно основываться на всестороннем, полном, объективном исследовании обстоятельств совершенного преступления и личности виновного, в том числе смягчающих наказание обстоятельств, указанных в ст. 61 УК Российской Федерации. Очевидно, что предусмотреть в законе все обстоятельства, встречающиеся в судебной практике, невозможно. Вместе с тем довольно часто наличие в совершенном деянии или личности преступника определенных свойств, не предусмотренных в ст. 61 УК, свидетельствует о снижении степени их общественной опасности. В ряде случаев эти свойства весьма существенно снижают степень опасности деяния и лица, его совершившего, что обусловливает необходимость их учета в качестве смягчающих обстоятельств при назначении наказания. Для решения этих вопросов в уголовном законе предусмотрена норма, предоставляющая суду право учитывать при назначении наказания в качестве смягчающих обстоятельства, не предусмотренные в ч. 1 ст. 61 УК. Речь идет о положении, закрепленном в ч. 2 ст. 61 УК Российской Федерации. Анализ обстоятельств, включенных в ст. 61 УК, показывает, что одни из них характеризуют личность преступника, другие — преступление. Из ч. 2 ст. 61 УК следует, что смягчающими суд вправе признать обстоятельства, относящиеся как к характеристике деяния, так и личности виновного. Как показывает анализ судебной практики, суды достаточно часто учитывают при назначении наказания смягчающие обстоятельства, не предусмотренные в законе. Так, изучение О. Мясниковым 1047 уголовных дел, рассмотренных судами Самарской, Оренбургской и Челябинской областей в 1996-2000 гг., свидетельствует, что при назначении наказания по 21% дел суды учитывали смягчающие обстоятельства, указанные в законе, и по 65% дел — обстоятельства, в законе не указанные. Практически всегда суды, выявив у лица те или иные психические расстройста, учитывают это как обстоятельство, смягчающее наказание. Поэтому, по мнению О. Мясникова, целесообразно включить данное обстоятельство в перечень обстоятельств, смягчающих наказание, и в ст. 22 УК Российской Федерации указать, что оно учитывается как смягчающее обстоятельство, как это сделано, к примеру, в уголовных законах ФРГ, Швейцарии, 405 Дании, Японии и других государств Подчеркнем, что законодатель не включил психические расстройства, не исключающие вменяемости, в перечень обстоятельств, смягчающих наказание, что, на наш взгляд, абсолютно верно. Недопустимо всех лиц с психическими расстройствами, не исключающими вменяемости, признавать менее ответственными за свои поступки. Констатация психического расстройства, не исключающего вменяемости, без учета его влияния на поведение лица в ситуации преступления, остальных обстоятельств дела никоим образом не может быть основанием для безоговорочного смягчения наказания. В противном случае это может породить чувство «условной приятности, желательности» расстройства личности, иного психического расстройства, заведомый расчет на меньшую меру наказания, что противоречило бы целям общей и специальной превенции. Безусловно прав Л. Л. Кругликов в том, что у лиц, подпадающих под действие ст. 22 УК Российской Федерации, не должно формироваться чувство «привилегированности» и расчет на отношение к себе как к больным, на безнаказанность»290. Лицо с психическим расстройством, не исключающим вменяемости, совершает преступление. Это означает, что помимо вменяемости предполагается, в частности, виновное отношение субъекта к своему поведению: лицо не только способно (хотя и не в полном объеме) понимать характер происходящего и контролировать свое поведение, но и в конкретной ситуации могло это осуществить. Уголовная ответственность таких лиц наступает на общих основаниях — в их деянии содержатся все признаки состава преступления. На наш взгляд, общество вправе требовать от тех, кто заведомо знает об имеющемся расстройстве личности, ином психическом расстройстве, целенаправленных усилий, чтобы противостоять своим особенностям. Отсутствие таких усилий приведет к тому, что разовьется негативная линия поведения. Наличие у виновного вменяемого лица психических расстройств «учитывается судом при назначении наказания и может служить основанием для назначения принудительных мер медицинского характера». Суд вправе назначить принудительные меры медицинского характера не вместо, а наряду с уголовным наказанием. О целях принудительных мер такого рода мы будем говорить ниже. Нам представляется ошибочным заявление о том, что «...если судебно-медицинский прогноз аномального субъекта требует его стационирования...»291. На наш взгляд, психические расстройства, не исключающие вменяемости, требуют длительного амбулаторного лечения. Оснований для принудительного «стационирования» таких лиц нет. При наличии отягчающих наказание обстоятельств лицу с расстройством личности может быть назначено самое строгое наказание из числа тех, которые предусмотрены в санкции статьи. Психическое расстройство, не исключающее вменяемости, не может признаваться обстоятельством, отягчающим наказание, не может «ухудшить» положение лица, совершившего преступление, но может «потребовать» строгого подхода к назначению, продлению, прекращению принудительных амбулаторных мер медицинского характера, соединенных с исполнением наказания. f При выявлении распределения ролей соучастников при совершении групповых преступлений психическое расстройство, не исключающее вменяемости, также имеет важное уголовно-правовое значение. Наличие психического расстройства подобного рода относится только ко времени совершения лицом преступления и никаких правовых или иных последствий после отбывания наказания не влечет. Судебная практика приводит примеры использования этой новеллы УК Российской Федерации 8. Президиум Верховного суда Российской Федерации, рассмотрев дело Лебедева, осужденного Тверским областным судом к шести годам лишения свободы, изменил приговор Тверского областного суда, определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда РФ, снизив Лебедеву наказание до трех лет лишения свободы, в связи с тем обстоятельством, что Лебедев страдает психическим расстройством, не исключающим вменяемости. Нам представляется позиция Президиума Верховного суда РФ ошибочной, поскольку не принято во внимание отсутствие влияния имевшегося психического расстройства на поведение виновного. Можно привести примеры и другого рода, когда следствие и суд не принимают во внимание сам факт наличия психического расстройства, не исключающего вменяемости, но повлиявшего на поведение лица в уголовно значимой ситуации, немотивированно и необоснованно игнорируют просьбу стороны защиты в проведении судебно-психиатрической экспертизы. Так, в приговоре Виногра* довского районного суда по делу В., и в определении Коллегии по уголовным делам Архангельского областного суда по этому же делу замалчивается тот факт, что посттравматическое психическое расстройство В., насмешки пострадавшего Г. над его посттравматиче- ским дефектом, создали уголовно значимую ситуацию, послужили u и 1-1409 поводом последующих насильственных действии в отношении Г. . С целью оптимизации отечественного уголовного закона мы предлагаем следующую редакцию ст. 22 УК Российской Федерации. Статья 22. Уголовная ответственность лиц с психическим расстройством, не исключающим вменяемости 1. Вменяемое лицо, которое во время совершения преступления в силу психического расстройства не могло в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими, подлежит уголовной ответственности. 2. Психическое расстройство, не исключающее вменяемости, учитывается судом при назначении наказания и может служить основанием для назначения принудительных мер медицинского характера, соединенных с исполнением наказания.
Еще по теме 3.1. Характеристика лиц, страдающих психическим расстройством, не исключающим вменяемости, и основания для назначения им принудительных мер медицинского характера: