Зарубежная историография

Исследования зарубежных авторов о публичной дипломатии США также можно разделить на четыре направления. Первое направление — это работы по общей истории внешней культурной политики и публичной дипломатии США.

Исследования по общей истории внешней культурной политики и публичной дипломатии США

Тема истоков внешней культурной политики США стала основной для американских историков в начале 1960-х гг. В тот период понятие «внешняя политика в области культуры» доминировало в исторических исследованиях о публичной дипломатии США. Одним из первых значительных исследований по данной теме можно назвать работу американских историков Ч. Томсона и У. Лейвиса, опубликованную в 1963 г. Их монография, озаглавленная “Cultural Relations and U.S. Foreign Policy”, повествует о становлении американской культурной политики в 1930-х — начале 1960-х гг. Авторы демонстрируют процесс включения программ в области культуры и образования в механизм внешней политики США. В этой книге американские исследователи едва ли не впервые заявили о политических причинах использования данных программ в качестве инструмента внешней политики США.

Основным вкладом данного исследования является ответ на вопрос о правительственной природе внешней культурной политики США. Предпосылками использования программ культуры и образования в качестве инструмента внешней политики США авторы называют: во-первых, практику применения академических обменов как метода пропаганды против нацизма в 1930-1940-е гг., во-вторых — активизацию пропаганды СССР в Европе после окончания Второй мировой войны, в- третьих — ухудшение международной обстановки после начала Корейской войны, в- четвертых — появление доктрины Трумэна о поддержке дружественных государств для сопротивления возможной агрессии со стороны коммунистических держав посредством оказания экономической, технической, военной, гуманитарной и образовательной помощи и др.^{[239] [240]} Американские историки представляют яркие характеристики некоторых государственных лидеров США, чья деятельность повлияла на процесс формирования международной образовательной политики США: журналиста и друга президента Вильсона Дж.

239

сенаторов У. Фулбрайта, К. Мундта, А. Смита и др.

Второй подобной работой является монография американского историка Ф. Нинковича. В книге под названием “The Diplomacy of Ideas: U.S. Foreign Policy and Cultural Relations, 1938-1950” автор подробно анализирует процесс развития международной политики в области культуры, который начался в 1930-е гг. и охватывал страны Латинской Америки. Он доказывает, что внешняя культурная политика США превратилась в правительственный внешнеполитический инструмент из-за наличия угроз, связанных с распространением идей большевизма и нацизма^[241]. Благодаря монографиям указанных авторов в зарубежной историографии сложилась особая периодизация истории внешней культурной дипломатии США. Исследователи предлагают три этапа ее развития: 1) 1938-1945 гг. — зарождение программ культурного обмена; 2) 1945-1953 гг. — развитие в начальный период «холодной воины»; 3) 1953-1960-е гг. — распространение программ международных

академических и культурных обменов в разных регионах земного шара.

Продолжателями данной исторической традиции изучения внешней культурной политики и культурной дипломатии политики являются работы С. Фрейзера, Б. Уэстерфилда, Р. Рубина, Б. Брейстэда, К. Малкэхи, Дж. Саблоского, Дж. Местенхаузера и др. В них также отмечается, что академические обмены и программы в области культуры, начиная с конца 1940-х гг., являются важным инструментом внешней политики США. Их книги, появившиеся в разные годы, не используют термин «публичная дипломатия» для обозначения разнообразных программ обучения и культуры^{[242] [243]. Например, американский исследователь, директор международной организации образовательных обменов, профессор университета штата Миннесота Дж.}

Одной из последних и глубоких монографий, которая использует дискурс о внешней культурной политике США, является книга Р. Арндта под названием “The First Resort of Kings: American Cultural Diplomacy in the Twentieth Century”. Книга появилась в 2005 г. и является новым прочтением истории внешней культурной дипломатии США. Автор подробно останавливается на институциональном развитии культурной дипломатии, ее ведомств и программ. Исторический анализ данного дипломатического инструмента проходит от одной администрации США к другой.

Нарратив книги выглядит традиционным историческим повествованием о внешней культурной политике США, но опыт автора добавляет к нему детали, которые могут изменить мнение читателей. Он разделяет информационные программы от обменов в области культуры и полагает, что первое и есть пропаганда, которая не имеет ничего общего с внешней политикой в области культуры. Его книга полна примеров использования обменов в области культуры для решения задач внешней политики. Обучение политической элиты в оккупированных Германии и Японии, создание американских библиотек по всему миру, европейские проекты в данной области, которые финансировались ЦРУ, работа Информационного агентства США и Корпуса мира. Действительно, его книга масштабна, но не вводит каких-то новых документов и основана на опыте прошлой работы автора^{[244] [245].}

За этим изданием последовала масса книг и статей по данным вопросам, которые что-то добавляли к всестороннему исследованию историка и бывшего дипломата Р. Арндта. Например, период 1960-х гг. назван расцветом американской внешней политики в области культуры в статье У. Глэйда. Нельзя сказать, что в статье есть новые факты или новые подходы к анализу данной проблемы. Автор представил беглый функциональный анализ эволюции развития культурной дипломатии начиная с

1930-х и заканчивая 2000-ми гг. Однако У. Глейд стал одним из первых молодых

исследователей, которые осуществили диффузию двух терминов — «внешняя культурная политика» и «публичная дипломатия», причем последний поглотил первый термин.

информационно-пропагандистских ведомств, созданных в период Второй мировой войны (например, Управление военной информацией и радиостанция «Голос Америки»), публичная дипломатия как форма деятельности правительства США, созданная для объяснения позиции и политики зарубежной публике, стала соседствовать с дипломатией в области культуры. В итоге политические цели публичной дипломатии были заметны, а цели культурной дипломатии оставались менее видимыми, хотя программы в области культуры и образования также выполняли

246

политические задачи .

Новые сдвиги в природе публичной дипломатии США, ее деятельность в странах Ближнего Востока заставляла историков, международников, а также практиков и политиков обращаться к недавней истории американской публичной дипломатии. Наступил период осмысления наследия публичной дипломатии США в виде солидных сборников статей, раскрывающих дополнительные подробности публичной дипломатии США в разных странах, регионах и в различные исторические периоды. Одной из таких первых работ стал сборник статей под редакцией английского ученого Ж. Мелиссена ^{[246] [247] [248] [249]} . В главе сборника, посвященной американской публичной дипломатии, авторы предлагают рассматривать проекты публичной дипломатии США в рамках концепции Pax Americana или имперского расширения США в мире . Голландский исследователь Питер ван Хам пишет, например, что атаки 11 сентября и реакция американцев на них усилили имперские амбиции США и их статус супердержавы. Война против терроризма реанимировала публичную дипломатию, основной стратегией которой стало продвижение бренда сильной и несломленной Америки, обозначенного как «Пакс Американа». Чтобы оградить себя от новых ударов, США должны создать империю свободы по всему миру при помощи публичной дипломатии. Однако автор утверждает, что этот проект публичной дипломатии и либеральный империализм США провалились из-за неспособности убедить мусульман следовать за Америкой ^[250].

За изданием данного сборника английскими учеными последовало издание подобных сборников американскими специалистами. Первый из них — под редакцией известного специалиста в области публичной дипломатии Н. Кулла — сформулировал новую типологию публичной дипломатии. В публичную дипломатию США входят, по мнению автора, следующие программы: аналитические — проведение опросов общественного мнения в зарубежных странах и такое новое направление, как сбор информации о мнении зарубежной аудитории о США (listening); информационные (традиционные и цифровые) — осуществление информирования зарубежной аудитории посредством СМИ, сети Интернет, мобильных телефонов и т. п., а также обеспечение информационной поддержки внешнеполитического действия США (advocacy). Особые программы дипломатического сигнализирования (diplomatic signaling),

осуществляемые через СМИ, также являются составной частью информационных программ. Сюда же относятся программы пропаганды (phychological warfare), используемые в период военных действий. Сеть Интернет является самым эффективным инструментом для оказания влияния на активную часть населения в зарубежных странах. Правительство США активно использует виртуальное пространство, и программы публичной дипломатии, идущие через Интернет, получили название «цифровые программы публичной дипломатии» (digital public diplomacy). В число образовательных программ входят: обмены среди академического сообщества; целевое обучение определенных профессиональных групп, таких как политики, лидеры партий и НПО, бизнесмены, лидеры молодежи и студенты; программы военного обучения. Программы, в области культуры — выставки, обмены и конгрессы творческой интеллигенции, издательская деятельность и общение диаспор^[251].

Другой сборник американских исследователей называется «По направлению к новой публичной дипломатии». Н. Кулл предложил традиционный анализ элементов публичной дипломатии и предысторию развития публичной дипломатии США

начиная с момента написания декларации независимости . Декларация независимости США является, по мнению Н. Кулла, проектом публичной дипломатии. Другие авторы обращаются к традиционной теме о провале проектов публичной дипломатии в странах Ближнего Востока после 2001 г.^{[252] [253]} Единственным отличием данного сборника от массы подобных является интеграция точек зрения на американскую публичную дипломатию со стороны китайских, российских, египетских и др. специалистов. Буквально вслед за этим выходит сборник энциклопедического характера, который исследует публичную дипломатию таких стран, как США, Великобритания, Германия, Япония, Австралия и Китай. Упомянутый выше американский исследователь Н. Кулл раскрывает историю употребления термина «публичная дипломатия» начиная с середины XIX в.^{[254] [255] [256]}, голландский ученый Г. Скотт- Смит обращается к своей традиционной теме о программах обмена как части публичной дипломатии США в странах Европы. Он выдвинул следующее значение особой программы обучения элиты зарубежных стран для внешней политики США. Во-первых, программа оказывает политическое влияние на элиту; во-вторых, она служит брокером для закрытых стран; в-третьих, она усиливает позитивно настроенных участников . Другие американские историки, например М. Килбан, анализируют «психологические операции» (psychological warfare), которые являются частью публичной дипломатии Министерства обороны. Такая публичная дипломатия, указывает автор, обозначается как PSYOP и используется во время военных операций. Ее цель — убедить врагов и друзей в реализации задач, нужных военным США . Наконец, исследователь Дж. Браун рассматривает дипломатию в области искусства и культуры как один из малоиспользуемых инструментов публичной дипломатии США^[257]. Другими словами, ученые стали продуцировать новые пласты эмпирического материала, используя термин «публичная дипломатия» вместо традиционного термина «внешняя культурная политика».

Наконец, одним из самых последних и значимых историографических явлений можно назвать сборник научных статей американских и европейских исследований в рамках серии книг под общим названием «Изучение дипломатии». Пятый том этой серии посвящен теме «США и публичная дипломатия» . Сборник статей,

опубликованный в 2010 г., собрал под одной обложкой всех известных ученых Запада в области публичной дипломатии и продемонстрировал темы и вопросы, вызывающие наибольший интерес. После изложения таких традиционных тем, как «холодная война» и публичная дипломатия США , Голливуд и внешняя политика США в области культуры или влияние США на элиту в странах Западной Европы, авторы сборника обратились к таким новым темам, как информационные кампании администрации Р. Рейгана в Сальвадоре^{[258] [259] [260] [261]} или публичная дипломатия американского правительства и коренное население США^[262]. Появление новых тем связано с процессом рассекречивания новых документов о программах пропаганды обменов в области образования в архивах США. Необходимо отметить, что политика в области культуры в странах Латинской, Центральной и Южной Америки стала привлекать ученых. Во введении к последующим статьям сборника редакторы кратко изложили свое видение этапов в изучении публичной дипломатии: Они пишут, что несмотря на наличие данного инструмента в дипломатическом арсенале любой страны, изучение опыта США доминирует среди ученых. Второе наблюдение авторов — тема о проектах публичной дипломатии США в Европе во время «холодной войны» является наиболее популярной среди исследователей. Третье наблюдение — «культурный поворот» (cultural turn) в историографии 1990-х — 2000-х гг., который привел к многообразию исследований о публичной дипломатии США в рамках таких концепций, как «американизация» и «культурный империализм». Наконец, последнее замечание редакторов данного сборника — это развитие исследовательского направления о response theory. Нельзя утверждать, что исследования в данном сборнике отличаются концептуальной новизной. Однако авторы добавляют новые примеры проектной деятельности США в разных странах. Историография вопроса обогатилась исследованиями об информационной деятельности США в Нидерландах , Норвегии^{[263] [264]} и Ирландии^[265] в 1950-е гг., в Испании в период правления Франко^[266], а также в Сальвадоре в период администрации Р. Рейгана^[267]. В отличие от всех упомянутых сборников статей, указанных выше, исследования наполнены новыми эмпирическими данными и архивными документами.

Нельзя не упомянуть, что очень часто к данной теме обращаются бывшие американские дипломаты, которые в период своей службы в правительстве США имели отношение к реализации программ культурной дипломатии. Такие авторы, как Ф. Кумбс, Г. Келлерман, Р. Вик, Р. Арндт и др., являлись ответственными за внешние связи в области культуры, информации и образования в Госдепартаменте США и оставили не только мемуары, но и научные работы. Подобные работы имеют один видимый изъян — позитивную оценку деятельности правительства в данной области и отсутствие критичного взгляда на формальные документы администраций США^[268].

Другие американские исследователи использовали и используют термин «народная дипломатия», ссылаясь на известную программу Д. Эйзенхауэра под названием people- to-people diplomacy. Принципиального отличия от публичной дипломатии адепты данного термина не указывают. Например, в сборнике под редакцией Б. Робертса (в начале 1990-х гг. редактор журнала Washington Quarterly), посвященном внешней политике США, термин «народная дипломатия» включает в себя, по мнению авторов, академические, информационные и культурные программы обмена и характеризуется

как один из важнейших инструментов внешней политики США наряду с такими инструментами, как контроль над вооружениями (arms control), деятельность служб разведки (US Intelligence), зарубежная помощь (foreign aid) и др. ^[269] Другой американский ученый — П. Блэкберн — посвятил свое исследование разбору составных частей народной дипломатии. По его мнению, этот тип дипломатии состоит из программ, связанных с: 1) защитой политических интересов США, как, например, информационная пропаганда во время Персидской войны 1991 г.; 2) международным радиовещанием («Голос Америки»); 3) образовательными обменами (программа У. Фулбрайта); 4) рекламированием американских достижений культуры,

демократических институтов посредством создания сети американских культурных центров и библиотек за рубежом^[270].

Исследования отдельных институтов и программ публичной дипломатии США

К этой группе исследований относятся работы, посвященные изучению вопроса о функционировании таких федеральных ведомств, как отделы Госдепартамента; Информационное агентство, Агентство международного развития, Корпус мира и Агентство по сотрудничеству в области обороны и безопасности. Сюда мы также отнесли работы, которые посвящены изучению конкретных программ публичной дипломатии США. Как правило, в исследованиях зарубежных ученых не только изложен материал относительно деятельности и структуральных изменений ведомств, входящих во внешнеполитический механизм США, но и представлены личностные характеристики наиболее ярких лидеров федеральных агентств, чья деятельность повлияла на активность указанных организаций в сфере осуществления программ публичной дипломатии. Это объединяет работы И. Гелмана, Ч. Томсона, Т. Соренсена, М. Виндмиллера, Дж. Хендерсона, В. Дизарда, Р. Рубина и др.

В книгах И. Гелмана, а также Ч. Томсона и У. Лейвиса реконструирован процесс создания и развития отделов Госдепартамента, связанных с регулированием международных академических программ. Гелман датирует создание первого отдела в Госдепартаменте, который регулировал международные образовательные контакты в западном полушарии, 1890 г. Если И. Гелман остановился только на изучении

структур в области культуры и образования в Госдепартаменте, то в книге Ч. Томсона и У. Лейвиса рассматриваются факторы, повлиявшие на создание таких федеральных структур, как Комитет Крила, Управление военной информации, Администрация международной информации и др., которые явились предшественниками Информационного агентства. Также в монографии упоминается деятельность Администрации экономического сотрудничества, Агентства по взаимной безопасности, из которых впоследствии были сформированы Агентство

международного развития и Агентство по сотрудничеству в области обороны и безопасности.

История развития и деятельность Информационного агентства США (1953-1999 гг.), основного механизма публичной дипломатии США, является в настоящий момент одной из самых популярных тем для исследования среди американских политологов и историков . Новые рассекреченные документы о деятельности Информационного агентства в архивах США стали стимулом для изучения той роли, которую сыграло данное ведомство в период идеологической конфронтации между США и СССР в период «холодной войны».

Первые работы о деятельности Информационного агентства появились еще в 1960-е гг. Работы Т. Соренсена, Дж. Хендерсона, В. Дизарда, Р. Рубина, Р. Элдера, Д. Уайта и др. рассматривали деятельность этого ведомства и не скрывали, что Информационное агентство является «машиной» американской пропаганды за рубежом^{[271] [272] [273]. Самой полной работой того времени является книга “The Word War: The Story of American Propaganda”, написанная первым директором Агентства Т. Соренсеном . Монография охватывает период 1917-1961 гг., т. е. с момента начала деятельности Комитета по общественной информации (комитет Крила), и наполнена уникальными фактами и подробностями участия известных государственных лиц в деле создания Информационного агентства. Автор повествует о журналисте Дж. Криле, который являлся другом В. Вильсона и главой указанного комитета, созданного по указанию президента для осуществления пропаганды и академических обменов. Интересны сведения об У. Бентоне, первом помощнике госсекретаря по связям с общественностью. Бентон, кроме того, что являлся разносторонней личностью (предприниматель, глава рекламной компании Benton & Bowel's, издатель Британской энциклопедии), был одним из первых лиц в окружении президента, кто выступил за необходимость развития международных образовательных обменов не только с государствами Латинской Америки, как было до Второй мировой войны, но и со всеми дружественными странами мира. Т. Соренсен, в отличие от других исследователей, утверждает, что зарубежные службы Информационного агентства выросли из зарубежных служб США времен Второй мировой войны, которые подчинялись Управлению военной информации . Обычно в других работах дата появления Информационных служб агентства относится к 1952 г. — моменту формирования Администрации международной информации.}

Клиффорд Мэлоун, который работал в Информационном агентстве в 1970-е — 1980-е гг., впервые задался вопросом об эффективности его проектов. По его мнению, публичная дипломатия США должна влиять на зарубежные правительства через воздействие на зарубежных граждан, которые, в свою очередь, будут оказывать давление на местное правительство. Данная функция названа политической коммуникацией. Автор оценивает деятельность американских администраций с позиции успешности или неуспешности реализации указанной функции публичной дипломатии. По его мнению, все администрации, кроме администрации Дж. Картера, сумели оказывать политическое влияние на зарубежные правительства посредством публичной дипломатии^{[274] [275].}

Исследования об Информационном агентстве, которые появились поле окончания «холодной войны», не так содержательны. В зарубежной историографии угас интерес к данному ведомству, которое было ликвидировано в 1999 г. Подобной работой по этой теме можно назвать исследование П. Блэкберна (1992 г.) в сборнике «Внешняя политика США после “холодной войны”». Он размышляет о деятельности

Информационного агентства как администратора программ «народной дипломатии», отмечая его роль в качестве важнейшего инструмента внешней политики США^[276].

После возвращения публичной дипломатии в лоно важнейших политических инструментов США в начале 2000-х гг. интерес к деятельности Информационного агентства возник снова. Бывший видный служащий Информационного агентства В. Дизард-старший также оставил свой след в историографии, написав монографию по истории Информационного агентства. Он, в отличие от многих историков, останавливается на изучении таких провальных проектов публичной дипломатии США, как проекты во Вьетнаме в 1960-е гг. Также В. Дизард затрагивает роль ЦРУ и Пентагона в осуществлении мероприятий, связанных с дипломатией в области культуры. В отличие от других исследований, автор подробно останавливается на предшественнике Информационного агентства — Отделе по военной пропаганде, который развивал информационные программы в период Второй мировой войны^{[277] [278].}

Однако наиболее яркими работами по истории Информационного агентства США являются современные исследования Н. Кулла, директора магистерской программы по публичной дипломатии США в Университете Южной Калифорнии. Его последняя работа — “The Cold War and the United States Information Agency: American Propaganda and Public Diplomacy 1945-89” — является наиболее полной историей о том, как данное агентство и его программы продвигали имидж США и обучали граждан иностранных государств . В 2012 г. Кулл опубликовал еще одну монографию об Информационном агентстве, в которой он продолжает анализ деятельности Агентства после окончания периода «холодной войны» и до его закрытия в конце 1990-х гг. Он пишет, что причиной закрытия Информационного агентства послужило то, что никто из политического истеблишмента не хотел спасать ведомство, которое потеряло всякое влияние после завершения «холодной войны». Такая формулировка, нельзя не признать, встречается впервые в историографии^[279].

Среди подобных работ встречаются работы, которые посвящены деятельности Информационного агентства в период конкретной администрации США. К таким работам можно отнести статью Н. Кулла о работе Информационного агентства в период администрации Дж. Буша-старшего. Историк исследует деятельность первого директора агентства Б. Гелба, который был другом президента и бизнесменом, и разбирает такие примеры работы Агентства в Китае в период демонстраций 1989 г. Кулл убежден, что тогда Информационному агентству удалось создать альтернативную историю событий, происходящих на площади Тяньаньмэнь. Кроме этого, Н. Кулл рассматривает традиционный пример по использованию пропаганды во время первой Иракской кампании. Наконец, еще один пример — это работа Информационного агентства в странах Восточной Европы, которая способствовала распространению информации среди граждан Польши и Венгрии о новых программах обмена и обучения для различных профессиональных групп восточноевропейских

279

государств .

Деятельность других известных инструментов публичной дипломатии США — радиостанций «Г олос Америки» и «Свободная Европа» — также является популярной темой среди зарубежных историков. Наиболее разработанные темы — это роль радиостанций в стимулировании диссидентского движения в странах Восточной Европы и их роль в борьбе против распространения коммунистической идеологии. Эти темы раскрывают, в частности, статья М. Питавея “The Education of Dissent: The Reception of Voice of Free Hungary, 1951-1956” и статья С. Тобиа “Advertising America: VOA and Italy”. Исследователь Питавей убежден, что информационные программы имели значение для самообразования венгерской нации в сфере идеологии и послужили катализатором восстания 1956 г., а С. Тобиа — что «Голос Америки» способствовал дискредитации коммунистов в Италии в 1940-е и 1950-е гг.^{[280] [281]} К этой же теме обращается и исследователь Дж. Гранвилле. В своей статье он анализирует влияние радио «Свободная Европа» на события в Венгрии 1956 г. и выдвигает гипотезу, что активная пропаганда США вызвала резкие ответные действия СССР. Гранвилле использует архивные документы российских и венгерских архивов и утверждает, что созданный американцами негативный имидж венгерского лидера — коммуниста-реформатора Имре Надя — повлияло на советских руководителей, которые и решили ввести войска из-за его «слабости»^[282]. Другими словами, работа этой радиостанции в итоге навредила венграм. Наконец, еще одно направление, набирающее обороты в изучении американской радиопропаганды, — это персидское вещание радиостанции «Г олос Америки»^[283].

Функционирование другого федерального ведомства США — Агентства международного развития, администратора программ обучения политиков, лидеров НПО и пр., — слабо изучено зарубежными историками, как, впрочем, и российскими. Некоторые зарубежные историки проследили историю создания Агентства международного развития, начиная с 1949 г., когда впервые прозвучали слова Г. Трумэна о создании программ технического обучения^[284]. Но по нашему мнению, еще ранее прообразом агентства являлся Межведомственный комитет по сотрудничеству с государствами Латинской Америки, созданный в мае 1938 г. Это ведомство курировало программы обучения специалистов в области сельского хозяйства, машиностроения, местного самоуправления и др. из государств Латинской Америки. А после провозглашения программы технической поддержки зарубежных стран в 1948 г., которая позже была включена в закон 1950 г. о международной экономической помощи, были созданы Администрация технического сотрудничества (впоследствии — Администрация зарубежных операций) и Агентство по взаимной безопасности, которые до середины 1950-х гг. осуществляли на практике программы технического и военного обучения. Программы Агентства международного развития, связанные с развитием демократических организаций, предприятий малого бизнеса, обучением специалистов и политических лидеров в зарубежных странах, представлены в коллективной монографии Х. Брауна и Т. Теллера, а также в работе Д. Ньюсома^[285].

Современные исследования чаще касаются конкретной деятельности Агентства международного развития США в разных странах. Исследования, как правило, охватывают отдельные проекты Агентства, направленные на продвижение демократии

285 286

и прав человека , развитие политических институтов , сотрудничество с местными партиями во время выборов, создание и развитие неправительственных организаций^{[286] [287] [288]} и, наконец, реформирование зарубежной системы образования ^[289] и создание американских университетов^[290]. Подобные исследования появились в 2000-е гг., когда стало ясно, что данные проекты внесли свой вклад в политические процессы, происходящие в других странах. Особняком стоят исследования о так называемых «цветных революциях» в республиках бывшего СССР. Зарубежные авторы, как правило, указывают на положительный характер деятельности Агентства^[291]. Однако зарубежные ученые еще не используют в полной мере архивные фонды Агентства международного развития и его различные современные отчеты, опубликованные в сети Интернет, для более глубокого изучения деятельности этого ведомства как инструмента публичной дипломатии США.

Есть несколько исследователей, которые утверждают, что в отличие от других регионов, в которых проекты США произвели положительный эффект в сфере либерализации, в странах бывшего СССР проекты Агентства, наоборот, негативно сказались на демократизации. Многие государства — такие как Белоруссия, Россия и др. — снизили свои показатели в рейтинге демократических государств. Причины этого кроются в неискренности целей политики США, а также в силе и популярности

идей коммунизма, национализма и ислама в бывших советских республиках^[292].

Роль Корпуса мира во внешней политике показана в работах М. Виндмиллера, Т. Ривса, в коллективной монографии Л. Комитаса и Л. Грея и др.^{[293] [294] [295]} Наиболее ярким исследованием можно назвать работу М. Виндмиллера. Автор являлся директором Центра международных отношений колледжа в г. Сан-Франциско, в котором обучались американские волонтеры Корпуса мира. В своей монографии Виндмиллер описывает историю создания Корпуса мира и выдвигает тезис о том, что это ведомство, будучи неоспоримым инструментом внешней политики США, по-разному использовалось администрациями Дж. Кеннеди и Р. Никсона. В середине 1960-х гг. Корпус мира, по мнению автора, был эффективным инструментом для поддержания порядка в мире (to policy the world) и распространения идей панамериканизма в странах третьего мира. В период администрации Р. Никсона стратегия использования Корпуса мира во внешней политике США изменилась. Корпус мира способствовал по большей части экономической экспансии США, но в положительном смысле этого слова — когда сильная нация способствует прогрессу в более слаборазвитых государствах . Современные исследования деятельности Корпуса мира раскрывают подробности создания этой организации. Как показывают работы некоторых авторов, создание Корпуса мира было полностью пролоббировано американским академическим сообществом в целях повышения международной значимости американских университетов . Еще одним поворотом в изучении деятельности волонтеров являются работы, в которых авторы ставят вопрос о мотивах американцев стать волонтерами. Многие исследования показывают, что не любовь к Америке и ее ценностям, а напротив, пренебрежение к ним заставляло многих граждан США становиться волонтерами этой организации^[296]. Наконец, необходимо упомянуть еще одно наблюдение: благодаря публикации различных документов данной организации в сети Интернет^[297] появились исследования, которые оценивают эффективность работы волонтеров на протяжении 40-50 лет в конкретной стране. Достаточно подробно исследованы страны Африки .

Тема о публичной дипломатии Пентагона набирает обороты в зарубежной историографии начиная с середины 2000-х гг. Начиная с Иракской кампании 2003 г., специалисты в области публичной дипломатии стали поднимать вопрос о новых масштабных проектах Министерства обороны в области пропаганды. Как правило, авторы исследуют деятельность командования американских войск, участвующих в реализации программ пропаганды в разных странах Ближнего Востока и Африки. Эти проекты охватывают не только информационные программы, но и прямое общение между американскими солдатами и африканцами в виде участия в таких социальных проектах, как раздача одежды сиротам, строительство школ и участие военных в

298

проектах, связанных с политическим строительством .

К этому направлению мы также причисляем исследования, которые изучают отдельные проекты или программы публичной дипломатии США. Одной из ведущих тем является тема демонстрации уровня развития культуры США в зарубежных странах, которая получила общее название cultural presentations. Одноименная программа, созданная в 1954 г., включает в себя «музыкальную дипломатию», кино, выставки и выступления тысячи американских деятелей культуры в различных уголках земного шара. Политико-пропагандистским элементом этой программы были растиражированные правительством вырезки из иностранных газет о том, как позитивно принимала иностранная публика американские выставки, кино, выступления музыкантов, какие контакты устанавливали музыканты в зарубежной стране. Эта программа, по мнению большинства зарубежных авторов, служила политическим интересам США, привлекая иностранных граждан к американским ценностям ^{[298] [299] [300]} . Среди многочисленных работ выделяются исследования о таком известном проекте публичной дипломатии США, как проведение выставки в СССР в 1959 г. Процесс создания позитивного образа США в глазах советских граждан является основным вопросом подобных статей. Огромные экраны, демонстрирующие жизнь простых американцев, запланированные ответы на вопросы о демократии или о конституции США, которые также проецировались на экранах в ВДНХ, создавали, по мнению автора, образ Америки как государства, в котором есть место простому труженику ^[301] . Тема американского джаза как средства борьбы против коммунистической идеологии не исчезает со страниц статей и книг, посвященных американской публичной дипломатии. Примером таких исследований может служить статья К. Хэтшека. Он анализирует тур джазового квартета Dave Brubeck в Польшу, который был организован и профинансирован правительством США в 1958 г. Автор использовал уникальный источник для написания статьи — интервью с музыкантами — и пришел к выводу, что тур способствовал установлению диалога между американскими джазменами и польской публикой, что привело к развитию джазового движения в Польше^{[302] [303] [304]}. Как утверждает другой американский исследователь, музыка — это не только политический инструмент влияния, но и механизм налаживания двухстороннего культурного обмена. Изучив многие музыкальные проекты Госдепартамента в 1950-е — 1960-е гг., он приходит к выводу о необходимости более широкой трактовки музыки во внешней политике США .

Наконец, нельзя не отметить, что такие проекты публичной дипломатии США, как распространение и перевод американской литературы и кино, занимают определенное место в зарубежной историографии. Одна из известных программ — Franklin Book Program — была направлена на перевод американской художественной и научной литературы на иностранные языки. Сегодня исследователи рассматривают данную тему с позиции того, как правительству США удавалось сотрудничать с интеллектуалами из других стран, которые участвовали в переводе . Тема влияния американского кино на зарубежную аудиторию стала чаще рассматриваться не с точки зрения политического инструмента, а с позиции новой концепции о потребительском

обществе^{[305] [306]}.

Другим направлением в изучении отдельных программ публичной дипломатии является тема о программах обмена и обучения зарубежных граждан. Как правило, большинство ученых обращаются к теме особых программ обучения для европейской элиты, подчеркивая их эффективность в период конфронтации с СССР . Программы обменов, как отмечают исследователи, являются эффективным инструментом для знакомства граждан недемократических государств с ценностями США. Например, С. Аткинсон рассматривает программы обучения иностранной элиты и военных в США. Он оговаривает, что эффективность влияния США через программы обучения достигается в случае, если участник программы осуществил глубокое погружение в американскую жизнь через социализацию во время пребывания в США и продвинулся по карьерной лестнице у себя на родине^{[307] [308]}. Программы обменов в НАТО, которые были созданы и профинансированы правительством США, стали привлекать сегодня зарубежных ученых. Вывод, к которому приходят авторы подобных исследований, довольно прост: программы обменов были инициированы Вашингтоном и штаб- квартирой НАТО в Брюсселе, чтобы распространить позитивный имидж организации среди американской и европейской публики в силу его отсутствия 1950-е — 1960-е

307

Наконец, в данный раздел можно отнести исследования, касающиеся истории становления отдельных программ. Например, работы В. Джонсона в соавторстве с Ф. Коллиганом исследуют историю создания программы У. Фулбрайта, а статья Н. Сноу посвящена вопросу о прохождении в Конгрессе знаменитого билля Смита — Мандта об информационных и образовательных программах^[309]. В данный раздел можно отнести исследования, которые посвящены различным государственным деятелям, принимавшим непосредственное участие в процессе формирования или реализации отдельных программ публичной дипломатии США. Самыми яркими и интересными

являются исследования о журналисте и директоре Информационного агентства США Э. Марроу, который в начале 1960-х гг. направил программы США на обучение

309

молодежи стран третьего мира .

Идеи политической коммуникации, стратегической коммуникации и т. п. пришли в исследования публичной дипломатии в середине 2000-х гг. Как добиться влияния США и их идей через публичную дипломатию? Эксперты этого направления отвечают, что при помощи информационной пропаганды и прямого общения между правительством США и зарубежными гражданами можно оказывать влияние на зарубежное общественное мнение. Более того, сторонники концепции о стратегической коммуникации полагают, что риторика выступлений президента США является особым инструментом публичной дипломатии. Некоторые ученые признают, что разработанные стратегии продвижения идей США через официальные выступления президентов и членов их администраций способны сформировать новый политический контекст, повлиять на поведение зарубежных правительств и местной бюрократии, мобилизовать общественное мнение внутри США и за их пределами^{[310] [311] [312] [313]}. Так называемая личная дипломатия президента США способна осуществлять политику вовлечения зарубежной публики в диалог с США. Такие исследования появились после прихода в Белый Дом администрации Б. Обамы. Образ президента сказался на повышении позитивного отношения к США во многих странах, что было обозначено специалистами в области публичной дипломатии как «эффект Обамы» .

Сюда же относятся исследования, которые изучают новые американские подходы к ведению пропагандистской войны против терроризма . Но многие последователи этого научного направления о стратегической коммуникации в публичной дипломатии задают один и тот же вопрос: почему США с успехом создавали конкурентоспособный нарратив в начале XX в. или в период «холодной войны», который привлекал внимание международного сообщества, а сегодня Вашингтон пока еще не сумел создать эффективного нарратива для привлечения зарубежной аудитории^[314].

Особняком среди исследований определенных программ или проектов публичной дипломатии стоят монографии и статьи, посвященные знаменитому закону «Образование и национальная безопасность», который создал особые программы обучения, стажировок и практик для американских студентов и специалистов в зарубежных странах. Как известно, после запуска советского искусственного спутника земли в 1956 г. администрация Д. Эйзенхауэра и американцы в целом осознали, что США внезапно отстали от советских космических технологий. Причину отставания усматривали в высоком качестве советского технического образования. После нескольких лет дискуссий появился закон о необходимости отправки американских студентов и исследователей в зарубежные страны с целью изучения различных предметов и знакомства с местными культурами и языками. В итоге начался процесс так называемой интернационализации университетов США в мировое образовательное пространство. Многие зарубежные авторы изучают проект интернационализации вузов США как один из проектов публичной дипломатии США. Например, в коллективной монографии Дж. Джонстона, С. Джозефа и Р. Эделстейна указываются следующие причины выхода американских университетов на международную арену в период «холодной войны»: 1) необходимость для США не потерять экономическую

конкурентоспособность на международном рынке; 2) потребность получения знаний о зарубежных странах для американского бизнеса (1/3 всех американских компаний работает на международных рынках); 3) необходимость обучения собственных специалистов и привлечения зарубежных ^{[315] [316].}

Спортивная дипломатия США как часть публичной дипломатии является сегодня одним из популярных научных направлений в зарубежной историографии. Американская спортивная дипломатия, в отличие от многих стран, постулирует себя как часть публичной дипломатии, в которой спортсмены, их туры и общение с зарубежной элитой и простой публикой используются в качестве создания позитивного имиджа США . Также зарубежные ученые уделяют внимание известным примерам спортивной дипломатии США, которые относятся к реализации таких внешнеполитических задач, как улучшение отношений с КНР в 1970-е гг., Ираном в 1990-е гг. и др.^[317]

Тему создания американских университетов за рубежом (American University) можно назвать малоизученной, но перспективной. В современной науке исследованы такие проекты правительства США, как американский университет в Ливане, Египте и Болгарии^[318]. Тема развития американских колледжей для женщин в Армении, Греции и других странах также является разработанной^[319]. Изучались отдельные вопросы образовательной деятельности американских фондов в Иране и Саудовской Аравии в период «холодной войны»^[320]. Однако современный период американской политики по созданию университетов за рубежом остается открытым, хотя сегодня правительство США предпринимает новые масштабные шаги по созданию и реформированию вузов в странах АТР, Ближнего Востока, а также использует американские учебные заведения за рубежом в политических проектах^[321].

Как было отмечено, программы экономической и военной помощи также включают в себя элементы публичной дипломатии в виде обучения различных специалистов, военных, а кроме того — обеспечения информационной поддержки военных операций США в зарубежных странах. Тема подобных программ принадлежит к числу слабо изученных. Однако в последнее время появилось определенное число исследований о программах публичной дипломатии Пентагона. Одной из первых работ по данной теме стало коллективное исследование В. Брауна и Р. Опи, которое было издано в 1955 г. В монографии рассматривается история становления зарубежной американской помощи начиная с Первой мировой войны. Частично затрагиваются программы обучения зарубежных специалистов из таких государств, как Турция, Греция, Корея, Филиппины, Иран. По мнению авторов, зарубежная помощь и программы обучения США являлись инструментом для усиления тех государств, которые объединялись против коммунистических держав^{[322] [323]}. Американские историки Ч. Томсон и У. Лейвис также отмечали, что показали, что экономическая помощь США имеет две ступени: образовательную и экономическую, причем обучение занимает первостепенное место, ибо без него невозможно передать государствам американские технологии. Авторы выявили факторы, повлиявшие на создание широкомасштабных программ технического обучения в 1950-х — 1960-х гг. Главным из них являлась нерезультативная образовательная деятельность Ассоциации экономического сотрудничества, которая была создана в 1948 г. для осуществления плана Маршалла. Вначале, как пишут авторы, не было понимания важности программ обучения в деле реализации технической и экономической помощи в государствах Европы. Но когда понадобились хорошо обученные специалисты для выполнения сельскохозяйственных и промышленных проектов США, программы обучения заняли приоритетное место в американской экономической помощи. Авторы указывают на три категории зарубежных специалистов, из которых отбирались участники американских программ обучения: 1) специалисты в области сельского хозяйства и промышленности; 2) управленцы среднего звена и 3) выпускники вузов . Коллективная монография Ч. Томсона и У. Лейвиса, так же как и В. Брауна, рассматривает зарубежные программы технического обучения как инструмент внешней политики США. Авторы полагают, что после Второй мировой войны техническая и экономическая помощь США способствовала укреплению зарубежных государств в целях сопротивления возможной агрессии коммунизма и создания системы взаимной безопасности. Последнее приобрело приоритетное значение в середине 1950-х гг. Поэтому не случайно, что Администрация экономического сотрудничества вошла в состав Агентства по взаимной безопасности именно в это время.

Другие исследователи данного направления внешней политики США — Д. Уайт и Э. Мейсон — в своих книгах характеризуют зарубежную помощь США и программы технического обучения как способ ведения дел между сильными и слабыми странами. Зарубежная помощь, по их мнению, восходит к американским традициям благотворительности. В отличие от отечественных и других зарубежных исследователей, считавших экономическую и техническую помощь продолжением

военной поддержки , Д. Уайт уверен, что зарубежная экономическая помощь США не имела ничего общего с военной помощью, а содействовала исключительно экономическому прогрессу в зарубежных странах. Она состояла из таких элементов, как: 1) обеспечение развивающихся стран пищевыми продуктами; 2) улучшение медицинского обслуживания; 3) создание полноценной системы образования; 4) развитие демократических институтов. Кроме этого, автор охарактеризовал результаты осуществления программ технического обучения в государствах Африки и Латинской Америки .

Тему изучения программ зарубежной помощи и обучения зарубежных специалистов в разных странах продолжили Д. Льюис и Д. Ньюсом. Первый остановился на государствах Африки и Латинской Америки, где проводилось обучение специалистов в области сельского хозяйства. Он указал, что препятствием на пути развития Африканского континента является недостаток хорошо обученных специалистов . Причиной того, что американские программы обучения слабо развиты в африканских странах и Африка получает наименьший процент от общего объема ассигнований на зарубежную помощь, являлась, по мнению Д. Ньюсома, непопулярность программ помощи для Африканского континента в Конгрессе США в конце 1980-х — начале 1990-х гг.

Программы международного военного обучения, так же, как и в работах отечественных американистов, только упоминаются в исследованиях В. Брауна и Р. Опи, Ч. Томсона, Дж. Джессапа, П. Пауэрса, Дж. Шелберна, В. Кинтнера и др., посвященных военной помощи США. В коллективной монографии В. Брауна и Р. Опи указаны государства, которые стали первыми участниками программ международного военного обучения после Второй мировой войны: Филиппины, Турция, Греция, Китай и Иран. Также рассматриваются федеральные законы, санкционировавшие осуществление программ военного обучения^{[324] [325] [326] [327]}. Томсон и Лейвис в своей книге подчеркнули, что основная цель создания программ — это передача и продажа

военного оборудования только обученному персоналу .

В исследовании П. Пауэрса изложены факты о деятельности Министерства обороны и Г осдепартамента в области администрирования программ международного военного обучения. Автор рассматривает закон о взаимной безопасности 1954 г. Этот документ, по мнению П. Пауэрса, является фундаментом реализации программы США по национальной безопасности, в которую входят программы военного обучения. Он также отмечает, что 70 % программ военной помощи и, следовательно, программ военного обучения получили 8 стран: Греция, Турция, Иран, Индия, Пакистан, Таиланд, Вьетнам и Корея. Более того, П. Пауэрс выявляет экономические выгоды реализации программ военного обучения и указывает на Информационные службы США как на активных участников процесса отбора кандидатов для военного обучения в Америке. Последнее является спорным тезисом, ибо источники самого Информационного агентства и исследования о ведомстве не свидетельствуют о подобном участии . В коллективном исследовании Дж. Шелберна и К. Гровса о подготовке американских военных экспертов для зарубежных стран указано количество иностранных военных студентов в США в середине 1960-х гг. В книге Дж. Джессапа и Л. Кетц программы международного военного обучения также выделяются как один из элементов зарубежной военной помощи США, наряду с поставками оборудования и продажей оружия. Авторы показали изменения регионов распространения программ военного обучения. Например, как отмечают Джессап и Кетц, в 1950-х — 1960-х гг. программы военного обучения по большей части предоставлялись государствам Восточной Азии, в 1980-х гг. — Ближнего Востока .

Особое место среди исследований, посвященных зарубежной военной помощи, занимает коллективная монография Американского института безопасности под редакцией Л. Самелсона. В ней выявлены истоки появления зарубежной военной помощи и ее трансформация в обширную программу США по обеспечению глобальной безопасности в конце XX в. Поэтому, говоря сегодня о зарубежной военной помощи США, авторы подразумевают помощь США по обеспечению безопасности в мире, в которой военное обучение является основным элементом. ^{[328] [329] [330] [331]}

Книга содержит интерпретацию федеральных актов, связанных с международным военным обучением, — закона о зарубежной помощи 1961 г. и закона о контроле над экспортом вооружений 1968 г. Более того, авторы являются единственными исследователями, кто подробно систематизировал правительственные организации и военные вузы США, вовлеченные в реализацию программ военного обучения .

Более современные исследования о зарубежной помощи и ее программах в области образования и культуры продолжают традиции, заложенные предыдущим поколением исследователей. Американская помощь и связанные с нею программы публичной дипломатии — это эффективное средство для продвижения демократии, поскольку ее программы влияют на избирательный процесс и на систему образования, а это, по мнению исследователей, основные условия для смены политического режима .

Исследования о публичной дипломатии США в отдельные периоды истории, а также в отношении отдельных регионов или стран

Перед тем как начать изложение групп исследований данного направления, необходимо отметить несколько наблюдений. Во-первых, исторический период 1945­1990 гг., т. е. период «холодной войны», является наиболее изученной зарубежными исследователями темой. Зарубежная историография по этому историческому периоду развития публичной дипломатии представлена двумя направлениями. Первое направление можно условно обозначить как политологическое, что подразумевает традиционное изучение публичной дипломатии как правительственного инструмента, который оказывал влияние на межгосударственные отношения и внешнюю политику конкретного государства. Второе направление можно условно обозначить как антропологическое или культурологическое. Данное направление научной мысли подразумевает изучение публичной дипломатии не с позиции межгосударственных отношений, а с точки зрения отдельно стоящего человека, который оказался в эпицентре событий «холодной войны». Сегодня данное направление обозначается как социальная, культурная и идеологическая «холодная война» (cultural cold war). Это направление сформировалось в середине 1990-х — начале 2000-х гг. среди ученых стран Западной Европы, которые сместили приоритеты в изучении истории «холодной войны» с политических на социальные и культурные аспекты. В рамках направления появилось немало работ, в которых затрагивается наш предмет исследования. Во- ^{[332] [333] вторых, используя региональное измерение в изучении публичной дипломатии зарубежными учеными, необходимо отметить, что последние уделяют огромное внимание публичной дипломатии США в таких регионах, как Европа и Ближний Восток. Африка, АТР, Латинская и Южная Америка изучены в наименьшей степени, что детерминировано слабой источниковой базой для проведения глубоких исследований развития публичной дипломатии США в данных регионах. В итоге большинство исследований касаются публичной дипломатии США в определенном регионе и в определенный отрезок времени.}

Сегодня анализ особенностей публичной дипломатии США в странах Европы является основной темой в исследованиях зарубежных ученых, а эпоха «холодной войны» является основным временным отрезком в работах многих современных авторов. Вопрос о том, как публичная дипломатия сумела остановить распространение коммунистической идеологии в странах Европы в 1950-е — 1960-е гг., является, пожалуй, самым изученным как американскими, так и западноевропейскими учеными. Этот вопрос уже несколько десятков лет волнует исследователей, и интерес к нему не ослабевает, а только увеличивается в силу постоянного процесса рассекречивания новых архивных документов. Здесь можно выделить следующие аспекты изучения европейской публичной дипломатии США: объединение европейской элиты при помощи образовательных и информационных программ; внедрение американского стиля менеджмента и ориентация европейских бизнесменов в рамках экономической помощи США; борьба за идеологическую ориентацию интеллигенции и молодежи европейских государств; политика переобучения в Германии, а также пропаганда и программы обмена США в странах Восточной Европы.

Вопрос о том, как США удалось в идеологическом плане ориентировать представителей политической, экономической и академической элит стран Западной Европы на США, рассматривается в работах о деятельности Билдербергской группы и ее взаимоотношениях с правительством и благотворительными фондами США. Исследователи данной темы утверждают, что Билдербергская группа, состоящая из представителей элиты Америки и Западной Европы, сумела объединить финансовые потоки для восстановления Европы и борьбы против распространения идеологии коммунизма в умах европейского населения^[334]. Тема формирования лояльной в

³ AdlerR. In Private Capacity: the History of the Bilderberg Conference. L., 2002; EringerR. The Global Manipulators:

отношении США политической элиты в Европе является сегодня одним из самых интригующих вопросов. Результаты исследований показывают, что правительство США при помощи особых программ туров, обменов и обучения сумело поддерживать тонус трансанлантического партнерства среди политиков Европейского Союза. Такие программы, как обучение лидеров (International Visitor program) и программы обменов для европейцев (European Visitor program), воспитали не одно поколение европейцев,

334

которые проводили проамериканскую политику .

Вопрос о переобучении среднего класса европейцев, являвшихся бизнесменами или менеджерами среднего звена, затрагивается в работах об экономической помощи США странам Западной Европы. Переобучение являлось масштабным проектом США: в европейских вузах создавалась новая специальность — «администрирование бизнеса», — в Америку направлялись служащие заводов, профсоюзов и компаний для изучения американского трудового процесса и менеджмента. Также преподаватели вузов проходили переобучение в университетах США для преподавания новых дисциплин по американскому стилю управления в европейских университетах. Все исследователи отмечают тот факт, что данные программы были не только экономическими, но и несли в себе четкую политическую цель — остановить распространение коммунизма путем налаживания европейской экономики, повышения производительности труда, увеличения заработной платы, включения простых рабочих в процесс принятия решений на производстве и, как следствие, создания общества потребления американского образца .

Следующим популярным аспектом изучения европейской публичной дипломатии США является вопрос об идеологической переориентации европейской интеллигенции и молодежи. Относительно влияния США на европейскую интеллигенцию опубликовано наибольшее количество работ — как научных, так и публицистических. ^{* [335] [336]}

Наиболее интересной работой по данной проблематике является монография британского автора Ф. Саундерс под названием “Who Paid the Piper? The CIA and the Cultural Cold War”. Данное исследование сформировало новую волну интереса ученых к политике США в области культуры в Европе^[337]. Автор поднимает вопрос о том, как правительство США сумело организовать так называемый Конгресс за свободу в области культуры, который, в свою очередь, сумел мобилизовать европейскую элиту в области искусства и культуры, которая дискредитировала идеологию коммунизма. Однако, как показала монография, этот проект был реализован силами ЦРУ, и когда стало ясно, что выдаваемые гранты и призовые фонды являются деньгами данного ведомства, многие европейские деятели культуры и науки выступили с разоблачительными статьями в 1960-е гг. Однако Вашингтон добился главного, а именно: коммунистическая идеология не стала доминировать на политической арене европейских государств. Эту же тему продолжают и другие исследователи. Например, работа американского историка Р. Пэллса “Not Like US: How Europeans Have Loved, Hated, and Transformed American Culture since World War II” повествует о том, как политика США в области культуры и образования успешно «боролась» с коммунистической идеологией в странах Западной Европы^[338]. Историк Л. Скотт в своей монографии рассматривает известные проекты ЦРУ в странах Западной Европы, которые возглавляла легендарная фигура этого ведомства Т. Браден. Он отвечал за работу с европейскими деятелями культуры и искусства ^{[339] [340]. А в своей статье голландский исследователь убедительно доказывает, как при помощи Конгресса за свободу в области культуры правительству США удалось наладить тесное взаимодействие между интеллектуалами Европы и США .}

В отличие от американских исследователей, которые стремились доказать в своих работах, что публичная дипломатия США всегда достигала своих целей, ученые из крупных европейских государств, таких как Германия и Франция, утверждали, что это далеко не так. Французский ученый Р. Куисель доказывает в своей работе “Seducing the French: the Dilemma of Americanization”, что французы на протяжении десятилетий упорно сопротивлялись культурной американизации своего общества, которая осуществлялась США при помощи развития туристических программ, экспансии на кинорынке и внедрения гражданского обучения деловой и интеллектуальной элиты^[341]. Другая работа по данной теме подробно разбирает, как план Маршалла, развитие американского спорта (бейсбол), поощрение туризма между США и Францией использовались Вашингтоном для расширения своего культурного влияния. Как и другие европейские исследователи, автор утверждает, что американская дипломатия в области культуры не имела серьезного трансформационного эффекта на Францию и другие европейские страны. Идеи, приходящие из США, трансформировались под вилянием европейского политического и культурного контекста^[342]. Однако многие авторы признают, что американизация Франции была заметна в период реализации плана Маршалла. Его культурная составляющая в виде программ обмена, обучения, выставок американской индустрии, развития профсоюзов и пр. оказала влияние на менталитет тех французов, которые были заняты в экономике страны. План Маршалла, по мнению ученых, сформировал новое представление у французов и европейцев в целом о том, что современное высокотехнологичное производство, развитое общество и пр. — это американская модель экономики и общества^{[343] [344]}.

Взгляды упомянутых ученых совпадают с точкой зрения ряда немецких авторов, которые утверждают, что политика США в области культуры и образования не затрагивала значительную часть немецкого общества из-за расхождений между немцами и американцами в понимании самого термина «культура»: немцы, как и французы, осознавали превосходство своей традиционной культуры над американской, и поэтому Германия и Франция не стали жертвами культурного влияния США. Такой тезис, в частности, выдвигает представитель немецкой американистики Дж. Гиноу-Хехт в работе “Transmission Impossible: American Journalism as Cultural Diplomacy in Post-War Germany, 1945-55” .

Роль молодежи в европейской образовательной и информационной политике США раскрывается в работах, повествующих о том, как США создавали молодежные объединения либерального толка или внедряли учебную дисциплину по интеграции стран Западной Европы в вузы для объединения молодежи вокруг идеи Европейского Союза и др.

Отдельным направлением изучения публичной дипломатии США в странах Европы следует считать проблему изменения политической культуры немецкого общества посредством реформ в вузах и школах, а также массового гражданского обучения немецкого населения в США. Зарубежная историческая наука накопила значительное число работ относительно политики переобучения политической элиты и молодежи Германии в период американской оккупации с 1945 по 1955 г. Тема переобучения политической и академической элиты является традиционной в работах зарубежных германоведов ^{[345] [346]} . Среди подобных работ выделяется монография американского историка Дж. Тента, в который он утверждает, что образовательная политика США сделала свой вклад в процессы денацификации и демократизации американской зоны оккупации^[347]. Другой популярной темой изучения публичной дипломатии США в период оккупации Германии является тема создания Свободного университета в западной части Германии. Наиболее известной работой по данной теме являются исследования Дж. Тента о создании Свободного университета в Берлине (“The Free University. A Political History”) и идеологической полемике вокруг бывшего Берлинского университета, известного сегодня как Университет им. Гумбольдта. Историк выстраивает традиционный дискурс о том, что профессорско­преподавательский состав, а также студенты Берлинского университета, находящегося в восточном секторе Берлина, стали искать поддержку своего проекта по созданию нового Берлинского университета из-за давления со стороны советской военной администрации. В итоге был создан Свободный университет с различными либеральными нормами — как противовес оставшемуся в советской зоне оккупации

Берлинскому университету. Однако новые документы свидетельствуют, что военная администрация США планировала создание нового университета в рамках идеологической войны с СССР задолго до обращения к ним профессуры и студентов Берлинского университета^[348]. Также интересны работы известного политолога В. Бергана о переобучении западногерманских экономистов и менеджеров (“The Americanization of West German Industry, 1945-1973”), сборник статей под редакцией М. Энтмэта о различных аспектах денацификации культуры, СМИ и образования в Германии (“America and Shaping of German Society, 1945-55”)^[349].

Другие европейские страны, в которых работали программы публичной дипломатии США, также изучаются зарубежными историками. Например, в известной работе австрийского историка Р. Вагнляйнера “Coca-Colonization and the Cold War: Cultural Transmission of United States in Austria after the Second World War” впервые было заявлено о том, что имидж американского изобилия, а не демократия, создавался программами публичной дипломатии США ^[350] . Такие страны, как Норвегия, Голландия, Испания и т. п., еще только входят в орбиту научных интересов специалистов по данной теме. Все эти работы реконструируют успешную историю публичной дипломатии США в начальный период «холодной войны»^{[351] [352].}

Исследования о пропаганде США на страны Восточной Европы в период «холодной войны» набирают обороты в современной зарубежной историографии. Новые документы, открытые в странах Восточной Европы после 1990 г., позволяют пересмотреть многие традиционные взгляды о публичной дипломатии США .

Наиболее интересной работой является статья польского историка Г. Бучински- Гаревич о «Летучем университете» как форме образования, созданной польскими диссидентами при поддержке США . Также весьма глубоким исследованием является монография П. Швайзера о политике администрации Р. Рейгана в отношении стран Восточной Европы, где также есть небольшие пассажи о поддержке диссидентов через пропаганду и программы образования . В работах М. Питвея и Я. Гранвилль подробно анализируется роль американской радиопропаганды в восстании в Венгрии в 1956 г. Автор убежден, что информационные программы имели значение для самообразования венгерской нации в сфере идеологии и послужили катализатором восстания^{[353] [354] [355] [356].}

Пожалуй, самой последней и глубокой интервенцией американских и европейских исследователей в тему американской публичной дипломатии в Европе можно назвать специальный выпуск журнала Cold War History за 2011 г. под названием “Introduction: Europe Americanized? Popular reception of Western Cold War propaganda in Europe ” .

Авторы обратились к пересмотру процессов американизации в разных странах Европы, в основном во Франции и Италии, и сформировали единое мнение, что нельзя однозначно утверждать, что американские ценности стали доминировать в странах Европы. Такие силы, как коммунисты и консерваторы, препятствовали этому доминированию. Например, несмотря на отрицательное отношение консервативных итальянцев и среднего класса к коммунизму, они не стремились поддерживать американские ценности в 1950-е гг.^[357]

Тема противостояния и взаимодействия с Советским Союзом как одно из направлений в изучении публичной дипломатии США времен «холодной войны» занимает свое место в зарубежной историографии^[358]. Однако масштабность темы и непредсказуемость научных результатов, как правило, удерживают западных ученых от подробной реконструкции советской публичной дипломатии. Западные историки затрагивают, как правило, вопрос о влиянии массовой культуры США на советских граждан. Например, историки У. Никсон, Р. Вагнлейтнер и др. в своих исследованиях о проникновении американской пропаганды за «железный занавес» убеждены, что американская массовая культура оказывала влияние на население СССР уже при Д. Эйзенхауэре. Кроме этого, анализируя различные информационные кампании США в СССР, Никсон убежден, что все эти проекты были направлены на подрыв власти Кремля над умами и сердцами советских людей, а так называемая «культурная инфильтрация» осуществила коррозию власти коммунистов и сделала свой вклад в

- - 358

окончание «холодной войны» .

Пожалуй, самой популярной работой о противостоянии между СССР и США является монография Д. Кауте под названием “The Dancer Defects: The Struggle for Cultural. Supremacy During the Cold War”. Работа, опубликованная в 2003 г., сформировала такое направление в изучении «холодной войны», как home fronts. Последователи этого направления вскрывают не только влияние, скажем, СССР в США, но и отношение общества к приходящим ценностям из-за рубежа, а также культурную жизнь внутри СССР или США, находившуюся под влиянием идеологического противостояния. Автор утверждает, что советский театр, фильмы, музыка, скульптура и поэзия, а также такие деятели советского искусства, как К. Симонов, режиссеры С. Эйзенштейн и Г. Александров и пр., оказывали существенное влияние на культурное развитие как европейских стран, так и США. Исследователь говорит о том, что нельзя считать, что только американская пропаганда оказывала влияние на советских граждан. Советский Союз также имел серьезные ресурсы для глобального культурного доминирования. В заключении своей работы Д. Кауте утверждает, что идеологическое противостояние между СССР и США создало такие феномены, как Pax America и Pax Sovietica, которые отражали глобальное ^[359] продвижение двух культур. Однако, замечает автор, боязнь инноваций и всего западного погубила СССР .

Советско-американские обмены в области культуры и образования изучены значительно меньше. Тема советско-американских обменов наиболее полно представлена в работах Й. Ричмонда. Бывший дипломат написал на эту тему несколько книг. В своей последней монографии “Cultural Exchange and the Cold War: Raising the Iron Curtain” он пытается показать, как США сумели «подготовить» новую элиту для будущей демократической России^{[360] [361].}

Наконец, среди работ по теме советско-американского противостояния стали появляться исследования, которые ставят вопрос об эффективности публичной дипломатии в период «холодной войны». Большинство зарубежных авторов с уверенностью заявляют, что в отличие от современной публичной дипломатии США, период 1950-х — 1980-х гг. характеризовался высоким доверием населения различных государств к информации, идущей со стороны американских радиостанций и печатной продукции^[362]. Но тем не менее существуют работы, в которых авторы делают вывод, что советская пропаганда опережала американскую по своим масштабам в период «холодной войны». Одной из первых таких работ стала статья К. Аделмана в журнале Foreign Affairs, в которой автор заявил, что публичная дипломатия США отстает от советской публичной дипломатии, которая имеет в своем арсенале больше информационных программ, чем США^[363].

Латиноамериканская, азиатско-тихоокеанская и ближневосточная политика США в области публичной дипломатии изучены не так подробно, как европейское направление.

Латинская Америка в публичной дипломатии изучалась до последнего времени как приоритетное направление внешней культурной дипломатии США в 1930-е гг. Интересны работы М. Эспиносы, И. Гелмана и М. Стернса, где рассматривается довоенная политика США в государствах Латинской Америки. Авторы указывают, что образовательные обмены с Мексикой, Колумбией, Кубой и др. осуществлялись в

рамках внешнеполитической концепции «добрососедства» Ф. Рузвельта.

Исследователи реконструируют историю становления отделов (Межведомственный комитет по сотрудничеству в области науки и культуры, Отдел по культурным взаимоотношениям и др.) в Госдепартаменте и Белом доме в 1930-е гг., напрямую связанных с администрированием еще только зарождавшихся программ обменов^[364]. Сегодня, после рассекречивания многих документов о публичной дипломатии США в странах Латинской Америки, стали появляться новые исследования, которые показывают, как государства этого региона реагировали на культурное проникновение США^[365]. Наиболее полным исследованием истоков внешней культурной политики США является монография техасского историка Д. Садлиер. Автор сумела доказать, что латиноамериканская публичная дипломатия 1930-х гг. сформировала солидарность между США и Латинской Америкой в период наступления пропаганды нацизма^[366].

Исследований об азиатско-тихоокеанской образовательной, информационной и культурной политике США немного. Как правило, их авторы акцентируют свое внимание на японо-американских обменах и переобучении в период оккупации, а также на обучении китайских студентов в США^[367]. Здесь нельзя не отметить монографию японского историка Т. Ниши о культурной и образовательной политике США в период оккупации. Автор полагает, что США уничтожили японские традиции в культуре, образовании, религии и повседневной жизни в целях демилитаризации общества^[368]. Сегодня встречаются исследования, посвященные конкретным примерам работы публичной дипломатии США. Например, Н. Кулл проанализировал причины провала проектов публичной дипломатии во Вьетнаме в 1960-е гг. и сделал вывод, что «мирная» публичная дипломатия не может быть реализована, когда армия США сбрасывала бомбы на деревни Вьетнама^[369].

Публичная дипломатия США в странах Ближнего Востока до последнего времени изучалась фрагментарно. Исследования, опубликованные в 1960-1980-е гг., в основном были посвящены образовательной деятельности американских благотворительных фондов и религиозных миссий в странах Ближнего Востока в XIX — начале XX в. В нескольких работах анализировалась деятельность по созданию конкретных университетов под эгидой США в Ливане и Египте. Частично затрагивалась образовательная политика США в Иране, Турции, Саудовской Аравии и др. ^{[370] [371] [372]} Влияние США на страны Ближнего Востока через проекты в области образования в историческом контексте раскрывается в исторической работе Д. Мента. Автор анализирует знаменитый проект президента Колледжа для учителей Колумбийского университета США П. Монро. В 1925 г., будучи уже советником Госдепартамента, Дж. Монро выпустил труд под названием “Western Education in Moslem Lands” , в котором он выдвинул тезис о необходимости американского влияния на систему образования в государствах и колониях данного региона. Мент изучает методы реализации данного тезиса одного из влиятельных реформаторов зарубежных систем образования. Монро предлагал создавать школы и вузы, которые бы способствовали созданию и укреплению национализма в арабских странах . Автор делает вывод, что семена национализма, высаженные правительством США в арабскую землю, обратились и против США, когда арабы стали выступать против американского империализма.

В начале и середине 2000-х гг. появились многочисленные исследования о проектах публичной дипломатии США в странах Ближнего Востока. Неискушенный читатель мог запутаться в появлявшихся статьях, монографиях и экспертных записках различных исследователей, которые критиковали, одобряли или рекомендовали правительству США методы публичной дипломатии в странах Ближнего Востока . Откладывая в сторону различные экспертные или лоббистские произведения, которые порой содержат неверную или предвзятую информацию, остановимся только на тех научных произведениях, которые стараются поддерживать баланс и нейтралитет в оценке публичной дипломатии США. Одним из таких произведений является книга У. Рафа “American Encounters with Arabs: The "Soft Power" of U.S. Public Diplomacy in the Middle East”. Раф является тем современным американским ученым, который реконструирует историю публичной дипломатии США в странах Ближнего Востока, начиная с 1940-х гг. Объясняя причины неудач проектов публичной дипломатии в регионе, У. Раф указывает провалы в информационном месседже США для арабского населения^{[373] [374]. Другие авторы, несмотря на все попытки дать сбалансированную и научную картину действий США в области публичной дипломатии в данном регионе, постоянно «скатывались» к рекомендациям для правительства США. Например, М. Дутта-Бергман, предоставляя в своей статье краткую картину истории публичной дипломатии в регионе, делает вывод, что причина неудач современной публичной дипломатии США в арабских странах — отсутствие диалога в программах культуры, образования и информации. США продолжают навязывать свои ценности и не взаимодействуют с арабским населением [375] . Другими словами, большинство американских ученых задаются одним и тем же вопросом: почему не эффективна публичная дипломатия США в странах Ближнего Востока? Среди тех, кто пытается дать ответ на данный вопрос, выделяется статья П. Краузе и С. Эвера под названием “Public Diplomacy: Ideas for the War of Ideas”. Исследователи анализируют слабые и сильные стороны двух идеологических оппонентов — США и организации Аль­Каиды. Авторы утверждают, что несмотря на усилия США по развитию информационной пропаганды посредством таких теле- и радиокомпаний, как «Голос Америки», «Аль-Хурра», «Радио Сава», только около 1 % арабов доверяют}

информации, идущей из США. Книга отражает существующие опасения

академических кругов США о том, что впервые за всю историю существования публичной дипломатии Вашингтон не способен завоевать доверие со стороны иностранной целевой аудитории .

Самой острой темой среди произведений данного направления является тема о проектах публичной дипломатии США, которые были предложены и реализованы в начале 2000-х гг. Ш. Бирс, заместителем Госсекретаря по публичной дипломатии. Ее, как известно, обвиняют в провале проекта публичной дипломатии в странах Ближнего Востока под названием shared values. Американский исследователь П. Сейб подробно разобрал эту информационную кампанию, на которую правительство США потратило 15 млн долларов. Бирс спроектировала дюжину информационных и рекламных роликов о жизни мусульман и арабов в США, призывающих население Ближнего Востока поверить в то, что американские арабы разделяют ценности арабов, живущих на Ближнем Востоке. Сейб пишет, что большинство стран отказались показывать данные ролики по телевизионным каналам из-за того, что арабское население было больше озабочено тем, что происходило в Ираке, а не тем, как живут арабы в США^{[376] [377] [378]}. Его анализ продолжает П. Плейсэнс, который ставит вопрос об этичности пропагандистской кампании Ш. Бирс. Автор указывает, что памфлет, выпущенный Госдепартаментом под названием «Жизнь мусульман в США», а также одноименные видеоролики с улыбающимися лицами американцев-мусульман оскорбили чувства мусульман, которые живут в странах Ближнего Востока, где идут непрекращающиеся войны .

Исследования о цифровой дипломатии США

Новейшим направлением в изучении публичной дипломатии являются работы, посвященные цифровой дипломатии США, а точнее дипломатическим проектам, которые осуществляются в сети Интернет. Первая работа по данной теме появилась еще в эпоху отсутствия Интернета в современном понимании данного термина, в 1984 г. В своей книге американский политолог А. Хансен предсказал, что радиостанция «Голос Америки» будет использовать компьютеры и сеть WORLDNET, одну из первых предвестников Интернета, для продвижения информации о США в мире . После появления данной книги дискуссии об использовании Интернета и социальных сетей не продуцировались на протяжении десяти-пятнадцати лет. И только после масштабного распространения таких интернет-платформ, как Youtube, Facebook и Twitter, зарубежные исследователи заговорили о реальном использовании интернет­технологий в публичной дипломатии США.

Можно выделить несколько серьезных зарубежных исследований, которые заложили основы для дальнейшего изучения вопроса о том, как правительство США использует различные порталы, форумы, блоги, интерактивные радио и телевидение для решения внешнеполитических задач. Среди таких исследований выделяется работа У. Дизарда. В своей книге “Digital diplomacy: U.S. Foreign Policy in the Information Age” он изучил истоки интернет-дипломатии и политические результаты цифровой дипломатии с точки зрения продвижения идей либерализма и капитализма. В итоге автор приходит к выводу, что данный инструмент дипломатии США является весьма эффективным. Дизард утверждает, что сеть Интернет способствует укреплению власти тех государств, которые умело используют социальные сети в кампаниях по изменению общественного мнения в мире^{[379] [380] [381]}.

В монографиях Э. Поттера (Cyber-diplomacy: Managing Foreign Policy in the Twenty- First Century) и Дж. Стейна (Diplomacy in the Digital Age) рассматриваются вопросы трансформации дипломатии в эпоху информационных технологий. Авторы указывают, что сегодня межгосударственные отношения основаны не только на деятельности МИДов, но и на связях миллионов граждан через социальные сети. Дипломатия, по мнению Поттера, должна быть представлена в социальных сетях и продвигать интересы государства. Традиционная дипломатия должна освоить новую цифровую дипломатию и интегрировать в нее все составные части правительственной

380

политики .

Один из специалистов в данной области — П. Пахлави — в своей книге “Cyber­Diplomacy: A New Strategy of Influence” указывает, что только прямое общение между правительством США и зарубежными пользователями социальных сетей является

наиболее эффективным способом для поддержки политики США и американских идеологических ценностей . Действительно, в 2009-2010 гг. администрация США объявила основным приоритетом публичной дипломатии установление связи между правительством США и зарубежными блоггерами. Почему это стало возможным? Многие американские эксперты говорят, что сеть Интернет объединяет в большинстве случаев либерально настроенные массы людей, которые в целом положительно относятся к США и готовы на диалог. Самое точное описание роли дипломатии США в социальных сетях предложила эксперт публичной дипломатии А. Арсено: «Пользователи сети активны, они распространяют свои мнения, концепции, культурные позиции по любому вопросу, поскольку сеть Интернет поощряет пользователей продуцировать и распространять свой собственный контент. В условиях перехода от монолога к диалогу именно Интернет становится сторожевым псом демократии, которым раньше были традиционные СМИ» . Арсено подсчитала число

подписчиков на известные каналы международного вещания на портале Youtube. Исходя из ее анализа, в 2007 г. телеканал «Аль-Джазира» на английском языке имел больше всего подписчиков, несмотря на все усилия публичной дипломатии США привлечь подписчиков на свои канала как «Аль-Хурра» ^{[382] [383] [384].}

Исследователь К. Лорд указывает в монографии “Voices of America: U.S. Public Diplomacy for the 21^st Century”, что новая реальность диктует создание новых стратегий для осуществления цифровой дипломатии. Исследование изобилует интересными фактами и статистикой, на основе которой и делаются выводы о значимости блогов и социальных сетей во внешней политике США. Автор пишет, что сегодня в мире более миллиарда пользователей сети Интернет, ежедневно 100 миллионов видео просматриваются на портале YouTube, а 184 миллиона блоггеров пишут каждый день. Автор указывает на высокую мобилизационную сущность сети: «Три человека на Facebook могут мобилизовать миллионы людей». Именно поэтому публичная дипломатия США в Интернете должна занимать важное место. Среди ее стратегических задач — информирование, привлечение (attraction) и убеждение участников блогов поддерживать США, создание импульса для понимания американской политики, ее институтов, ценностей, а также создание диалога, уважения, доверия в мире, поддержание демократии и, наконец, создание крепких

- 384

персональных связей между политиками» .

Анализ стратегий и принципов цифровой дипломатии администрации Б. Обамы представлен в аналитических статьях С. Дюпонта. Автор пишет, что госсекретарь Х. Клинтон выдвинула две новые инициативы — Государство XXI века и Свобода в сети Интернет. Эти инициативы стали стратегией и теоретической основой «новой публичной дипломатии» США. Данные документы, по мнению ученого, перевернули традиционную дипломатию, поскольку указывают, как США будут использовать Интернет и социальные сети в практике внешней политики США. В эпоху массового использования сети Госдепартамент получил новые инструменты для достижения своих политических целей. Автор указывает, что поскольку мир — это не только государства, но и сеть индивидуумов, организаций и ассоциаций, то и установление связи с ними является сутью новой публичной дипломатии США^{[385] [386] [387]}.

Переходя к изучению форм и методов цифровой дипломатии, зарубежные ученые высказывают мнение, что цифровая дипломатия США — это смена форм и стратегий, путь для расширения традиционных дипломатических практик, развитие технических решений для политики, поддержка киберактивизма. Так определяет методы цифровой дипломатии голландский исследователь C. Ноорт. Его исследование под названием “Social Media Strategy: Bringing Public Diplomacy 2.0 to the Next Level” иллюстрирует, как взаимодействие США с социальными сетями может быть интегрировано в уже существующие стратегии развития публичной дипломатии. Автор анализирует структуру, организацию, задачи, аудиторию, регулирование и эволюцию

эффективного использования цифровой дипломатии в США. Ноорт указывает, что если посчитать зарегистрированных пользователей портала Facebook, то данная социальная сеть — третье по величине государство в мире, которое объединяет более 500 млн человек. Однако достижения «новой публичной дипломатии» США, по его мнению, пока еще очень незначительны, чтобы говорить о каких-то впечатляющих

386

результатах .

Особенности работы отделов Госдепартамента по реализации цифровой дипломатии, а также анализ деятельности главных авторов создания новой дипломатии в США — А. Росса и Дж. Коэна — рассматривает в своей статье Дж. Курбалийа. Цифровая дипломатия еще только проходит путь своего

институционального развития — основной тезис автора в статье “Digital Diplomacy: What is New ”. Кроме этого, зарубежные исследователи обратили внимание на деятельность одного из первых механизмов осуществления цифровой дипломатии США — Digital Outreach Team. Данный отдел Госдепартамента объединяет несколько человек, которые объясняют внешнюю политику США зарубежным активным блоггерам. Автор статьи анализирует темы дискуссий, в которых участвовала данная команда, и задается вопросом об эффективности работы цифровой дипломатии^{[388] [389] [390].}

Упомянутый выше американский исследователь Николас Кулл также разрабатывает данное направление в изучении американской публичной дипломатии. В своей статье “The Long Road to Public Diplomacy 2.0: The Internet in US Public Diplomacy” он обращается к вопросу о том, как еще Информационное агентство США стало использовать первые компьютерные технологии в публичной дипломатии в 1970-х и 1980-х гг. и почему Госдепартамент медленно переходит от стратегии монолога к стратегии установления диалога между правительством США и целевой аудиторией в зарубежных странах. Кулл указывает на некоторые интересные факты. Например, по его данным, уже в 1994 г. Информационное агентство США через радиостанцию «Голос Америки» начало запускать текстовые файлы, используя протокол Гофера, к концу 1994 г. Аудиофайлы появились онлайн на пятнадцати языках, причем впервые в мире около 50 тыс. слушателей по всему миру сумели их скопировать на свои компьютеры. Наконец, в 1996 г. радиостанция «Голос Америки» перешла на вещание в реальном времени в сети Интернет ^[391]. Кроме этого, американский исследователь дает характеристику деятельности самых известных американских дипломатов в области публичной дипломатии современных США. Такие персонажи, как К. Хьюгес, Дж. Глассмэн и др., занимавшие пост заместителя Госсекретаря по публичной дипломатии в период администрации Дж. Буша-мл., сделали серьезный вклад в развитие цифровой дипломатии США. Они создали новые отделы в Госдепартаменте, которые стали развивать интернет-дипломатию США . Однако наиболее важным вкладом данной статьи является его вывод о том, что эффективность цифровой дипломатии достигается уже не посредством увеличения числа «лайков» или «фолловеров», а посредством расширения Интернет-активности дипломатов США в зарубежных

392

странах .

Наконец, стали появляться первые исследования, которые посвящены конкретному примеру использования интернет-технологий для продвижения американских внешнеполитических интересов. Работа голландской исследовательницы Ф. Янсен посвящена «цифровому активизму» населения в период антиправительственных демонстраций в Египте, Сирии, Иране и Тунисе в 2009-2011 гг.^{[392] [393] [394]} Янсен на основании математических методов изучения социальных сетей утверждает, что активисты стали использовать Интернет сначала для выхода из изоляции и подполья, затем для создания мобилизации своих сторонников и продвижения идеи реформ и революции и, наконец, для вывода людей на улицу. Китайские ученые исследовали методы работы американских дипломатов в местных социальных сетях и сделали вывод, что большинство дипломатов ведут свои микроблоги и распространяют в основном информацию о жизни американского общества с обязательной ссылкой на сайт правительственных структур США^{[395] [396]}. Совместная статья арабских и британских исследователей повествует о работе такого нового ведомства в структуре Госдепартамента, как Digital Outreach Team. Авторы указывают, несмотря на все недостатки цифровой дипломатии США (например, ее неприкрытый

пропагандистский характер), что данное звено в Госдепартаменте США способно создать диалог между американским правительством и арабскими блоггерами, однако не так быстро . Все указанные исследования сходятся в одном: публичная дипломатия в Интернете — необходимый инструмент традиционной дипломатии, поскольку Интернет соединяет многие политические силы, на которые можно повлиять. Отсутствие данного инструмента дипломатии приведет к распространению и победе других идеологий, совсем не дружественных в отношении США^[397].

Исходя из нашего анализа работ зарубежных исследователей, можно сделать следующие выводы. Данная тема привлекает внимание специалистов в области международных отношений и внешней политики, политологии, культурологии, политической коммуникации и сетевых СМИ. Наиболее изученным вопросом является политика публичной дипломатии США в отношении стран Западной Европы в период «холодной войны».