Глава IV ДИПЛОМАТИЧЕСКИЙ КОРПУС - СВОБОДНОЕ СОДРУЖЕСТВО ДИПЛОМАТОВ
Профессиональным дипломатам свойственно образовывать определенные общества, отличающиеся спокойствием и постоянным единством. Ф. Гунзот, французский политик и историк Нет дипломатических посольств, которые бы не корректировали свои представления о политике страны пребывания с дипломатами других посольств, которые лучше их информированы по тому или другому вопросу. А. Уитсон, британский дипломат и ученый Каждый человек, который живет 40 дней среди других, становится одним из них. Арабская пословица. Дипломаты работают в окружении других дипломатов и тесно связаны друг с другом. Существование дипломатического корпуса очень важно для всех дипломатов. Он — часть их жизни, причем весьма значительная. Американский дипломат А. Уотсон писал, что дипломатический корпус — это дипломатические миссии, взятые вместе, которые действуют как многосторонняя сеть дипломатического брокерства (посредничества)1. Дипломатический корпус не является институтом, основанным на какой-либо норме международного права, он не является также политическим объединением или организацией, обладающей правом юридического лица. Ф. Ф. Молочков, долгое время бывший заведующим протокольным отделом МИД СССР, приводит в своей книге высказанные на этот счет мнения ряда видных дипломатов и юристов. Автор книги «Курс дипломатического права» Пратье-Фодерс дает такое определение дипломатического корпуса: «Он не является ни юридическим, ни политическим лицом. Это лишь объединение совершенно независимых друг от друга лиц». С этим соглашаются другой французский автор Рауль Жене и испанский автор Рубен Ферейра де Мельо311. Международная практика допускает коллективные выступления дипломатического корпуса по церемониальным (протокольным) вопросам. Вместе с тем, когда в 1918 г. в Петрограде дипкор- пус трижды выступил с политическими заявлениями, все они был отвергнуты правительством как попытки вмешательства во внутренние дела страны312. В 1956 г. во время войны Франции и Англии против Египта в Москве проходили студенческие демонстрации против посольств этих двух стран. И когда посол Швеции Сульман, в качестве дуайена дипломатического корпуса, обратился в МИД СССР с просьбой принять меры для создания нормальных условий работы этих посольств, его демарш был отвергнут. Ему было сказано, что отношения между двумя странами строятся на двусторонней основе, и функции дуайена дипкорпуса ограничиваются лишь протокольными вопросами. После этого посол Швеции перестал обращаться в МИД, хотя демонстраций у посольств после этого было немало313, но, естественно, дипломатический корпус продолжал существовать. Ведомства иностранных дел регулярно издают справочники дипломатического корпуса. В некоторых странах существуют дипломатические клубы иностранных дипломатов, министерства иностранных дел ведут большую работу среди членов дипломатического корпуса, устраивают кинопросмотры и другие мероприятия. Членов дипкорпуса представляют прибывшим в страну пребывания иностранным монархам или руководителям государств. Но самое главное — дипломатический корпус существует, работает, объединяет дипломатов разных стран. Один из американских дип ломатов В. В. Бланке говорил даже о трех жизненных сферах дипломатов — стране, в которой они работают, их резиденции и дипломатическом корпусе'. Иногда дипломатический корпус называют сообществом, гильдией (как гильдии купцов, ремесленников), корпорацией, фирмой, цехом, а иногда и шутливо мафией. Членов дипкорпуса объединяют прежде всего профессиональная солидарность, профессиональные интересы, настолько отличные от людей других профессий, что они чувствуют себя как бы отдельным, элитным классом. В средние века их обычно поселяли вместе в специально отведенном районе, ограничивая их контакты с населением, и им волей-неволей приходилось общаться друг с другом. Этот институт «изоляции дипломатов от населения» достиг своего апогея в последней четверти XIX в. в Китае, где посольский квартал отделял дипломатов от остального Пекина и только после боксерского восстания 1900 г. посольский квартал вышел из-под контроля китайского правительства314. Каковы размеры дипломатического корпуса в стране? Югославский юрист М. Бартос считает, что число его членов колеблется от 200 до 4000 человек, числящихся в дипломатическом списке, и в четыре-пять раз большее число сотрудников (обслуживающего персонала). Г. Никольсон в своей книге «Дипломатия» так определил качества дипломата: правдивость, точность, спокойствие, выдержка, скромность, хороший характер, отсутствие тщеславия (ибо тщеславие наиболее вредный недостаток для дипломата), умение приспосабливаться (т. е., по Никольсону, умение перевоплощаться и понять точку зрения партнера по переговорам), лояльность в отношении «своего повелителя», т. е. государства, которое он представляет. Устанавливая отношения с дипломатами, надо иметь в виду некоторые «неписаные правила». Дипломаты — тонкие натуры. Они умеют понимать то, что скрыто между строк, намеки,тон разговора. Сами они, как правило, деликатны, отзывчивы и приветливы и ожидают того же от своих собеседников. Они считают, что дипломаты других стран должны если не любить их, то во всяком случае уважать и относиться к ним в высшей степени доброжелательно. Они — джентльмены, в лучшем понимании этого слова. Они встречаются с такими же, как они, «тонкими натурами», проявляют к ним повышенное внимание и ожидают такого же отношения к себе. Один английский дипломат вспоминает, что как-то встретил двух немецких дипломатов. Начался дождь, у них на двоих был один зонт, «но они немедленно предложили его мне». «Джентльменство» — отличительная черта дипломатов, они так воспитаны. Профессия накладывает на них особый отпечаток. Осторожные фразы, фиксированная доброжелательная улыбка стали как бы частью их существа. «Воспитанность» дипломата означает прежде всего чувство меры. Случается, правда, что хорошее качество переходит в свою противоположность. Сами дипломаты иногда сравнивают себя со слонами, которые очень чувствительны к обхождению с ними и долго не могут забыть обид, нанесенных им, или плохого обращения. А. Уотсон обращал особое внимание не только на то, что объединяет корпус, но и на конфликты и противоречия внутри него и на различные источники информации у различных посольств. Дипломатия каждого посольства имеет свою информацию, по которой строит свою оценку положения в стране. Но одни посольства имеют более тесные связи с одними кругами общества, другие — с другими. Особенно ценна информация тех посольств, которые имеют тесные связи с правительством, тех дипломатов, которые долго работают в стране и установили глубокие и доверительные связи с правительством315. Беседы с такими информированными дипломатами помогают другим посольствам дополнить собственную информацию. Но часто сведения, которые интересуют ваше посольство, не имеют первостепенной важности для другого посольства, и вы ничего не можете от него получить. Возникает определенная натянутость в отношениях. Так, например, в 80-е годы в Лондоне, во время фолклендского кризиса, у советского посольства ввиду большого количества работы не было возможности установить доверительные контакты с посольствами Латинской Америки. Пришлось просить кубинского дипломата, у которого были неплохие связи с послами Латинской Америки, навестить их, чтобы получить сведения о положении Аргентины, ее возможностях, о ее стремлении закончить дело миром (компромиссом) или воевать. И эта информация помогла нам разобраться в ситуации. Во время экстремальных ситуаций или осложнений с правительством страны пребывания, когда контакты посольства с правительством становятся менее активными, связи с посольствами других стран, у которых нет таких осложнений, приобретают особое значение, их информация может быть особенно ценной. В случае же разрыва отношений посольство какой-либо другой страны (с согласия страны пребывания) представляет по договоренности ваши интересы1. Дипломатов обычно связывают общие цели поиска информации и в известной степени общая оценка. Кроме того, они, как правило, рекрутируются из одних и тех же социальных слоев общества, оканчивают наиболее престижные университеты и институты своей страны, т.е. прекрасно образованны. Они часто, работая в одних и тех же регионах, знают друг друга по службе, имеют общих друзей в иностранных представительствах других стран. У них нередко сходные семейные и личные проблемы. Они не выбирают себе «вторую родину» и живут в странах, куда их направит их правительство, часто с совсем неподходящим для них климатом, и вынуждены к этому приспосабливаться. У большинства из них возникают проблемы школ для детей (сегодня в одной стране, завтра в другой, или даже жизнь без детей, которых приходится оставлять дома), они поневоле «сплачиваются» перед общими трудностями, ищут пути более легкого их разрешения. У них появляются и на работе и в быту общие интересы. Контакты ® последнее время, в особенности в восьмидесятые с дипкорпусом. и девяностые годы, роль и место дипломатии в мировом развитии общества значительно изменились. Аналитики отмечают, что время наложило свой отпечаток на ее содержание и стиль, прежде всего на децентрализацию международных систем и на усиление влияния общественных сил. Главное, отмечают ученые и дипломаты, увеличился объем дипломатических действий, вовлечение в решение той или другой проблемы групп государств, часто даже различных континентов, возникновение в связи с этим потребности в «управлении международной политики и дипломатии»1. Начались и стали регулярными встречи «большой семерки» «великих торговых стран» — США, Европы, Японии и Канады, стран НАТО и участников конфликта в Европе, появилась необходимость в согласовании позиций на различных уровнях, причем с участием наиболее компетентных лиц, т. е. послов. Деятельность дипломатического корпуса значительно оживилась. Этим в большой степени объясняется наш особый интерес к дипкорпусу. Для советской дипломатии была характерна явная недооценка возможностей дипкорпуса и отсюда недостаточное внимание к контактам с дипломатами (в особенности западных стран). Тесными были связи совпосольств с посольствами социалистических стран, странами государств-членов Варшавского договора, СЭВ, за исключением иногда Румынии и в некоторой степени Венгрии. Характерно, что лишь немногие представители Венгрии обучались в Дипломатической академии, Румыния вообще не посылала в Дипакаде- мию своих представителей, Польша предпочитала за счет посольства выделять своим семейным представителям отдельные квартиры, не желая, чтобы они, находясь в общежитии, слишком сливались с советскими слушателями. В посольствах, когда собиралась группа социалистических стран, послы Венгрии и Румынии редко выступали со своими сообщениями, предпочитая слушать советского посла. (Что касается посольств ГДР, Чехословакии, а также Вьетнама и МНР, то они находились в положении полуизоляции и питались в значительной степени нашей информацией.) Менее тесными, но относительно регулярными были связи с так называемым «третьим миром». Но эти контакты были выгод ны, скорее, им, чем нам, так как дипломаты их только еще становились на ноги, некоторые из них были неопытны, не располагали достаточно обширной информацией. Исключение составляли, пожалуй, дипломаты Индии, из ближневосточных государств — Сирии и Марокко. Встречи же с советскими дипломатами («сверхдержавы») для других стран были всегда желательны, и получалось так, что источником информации были больше мы, чем наши «союзники». Да и встречи наших дипломатов с дипломатами западных стран (и одно время Китая) проходили главным образом на уровне послов и посланников, иногда советников. Все остальные дипломаты наших посольств практически оставались «не задействованными» в контактах с половиной стран земного шара. Причины этого прежде всего, наверное, были в том, что и сами дипломаты остерегались таких контактов, опасаясь, как бы на это косо не посмотрели спецслужбы, в особенности контрразведка (не «снюхались ли советские дипломаты с представителями враждебного окружения»?) и партийные организации (не увлеклись ли дипломаты среднего звена связями с западниками и не прониклись ли «буржуазной идеологией»?). Дипломаты предпочитали не встречаться с западниками один на один, а обычно делали это в сопровождении кого-либо, чтобы «иметь свидетелей». Однажды ко мне подошли члены австралийского парламента и сказали, что в ближайшее время хотели бы со мной встретиться. Я ответил, что рад бы повидаться с ними, но, к сожалению, в ближайшее время я занят — не могли ли бы они встретиться с другим дипломатом. Они несколько замялись, а затем неожиданно ответили, что хотят встретиться со мной, так как мне доверяет мое правительство: «Вы единственный в посольстве, кто ходит на встречи с нами один, а все другие избегают личных встреч и ходят на наши приглашения всегда по двое». Когда я спросил на совещании в посольстве, почему мои коллеги так поступают, они молчаливо посмотрели на резидента КГБ, ожидая от него поддержки. Видно было, что таково было его негласное указание1. Наоборот, отношения дипломатов западного мира между собой были очень активны, они общались друг с другом запросто, часто решали вопросы по телефону, в международных клубах, которые были нередко барами, биллиардными, местом отдыха. Советские дипломаты обычно не посещали их или посещали «по назначе- нию». Во Вьетнаме (в 60-е годы) такой «международный клуб» посещал один советский дипломат, а если другие советские дипломаты и заходили туда, то на них смотрели косо (да они и не имели средств на представительские расходы и на такие посещения). В этих клубах часто устраивались просмотры новых фильмов, которые представляли посольства, показ фильмов сопровождался небольшим приемом, что делало дипломатический корпус еще более сплоченным. (Тем более, что приглашения давались при условии, чтобы гости не брали с собой посторонних — зрители должны были состоять только из дипломатов). Все это привлекало многих дипломатов, но не советских, так как далеко не все картины были «приемлемы для нашей идеологии». Дипломатическое общество действует в известной степени по своим неписаным правилам. В нем свои нормы этикета, не общегражданского, а именно дипломатического, которые отличаются большей строгостью, утонченностью и, если хотите, иногда искусственностью, где несоблюдение этих правил осуждается коллегами. В этих кругах знают не только этикет страны пребывания, но и этикет хозяина, пригласившего гостей, из какой бы страны он ни был. Протокол — важнейшая часть дипломатии, и дипломаты не могут работать без него, как машина без смазки. Посол нашей страны, в свое время работавший в Вене, В. И. Авилов удачно назвал дипкорпус «в известной степени микромиром»: «Общение с ним, — писал он, — дает посольству хорошую возможность видеть, как в нем отражается ход мировых событий, рассматриваются перспективы их развития, оцениваются позиции главных держав по основным вопросам международной жизни». Сопоставляя точки зрения членов дипкорпуса на тот или иной вопрос, можно получить представление о превалирующем отношении к нему как со стороны отдельных государств, так и различных групп стран, что представляет большой интерес для центра, в особенности при учете внешнеполитических результатов больших политических акций1. Скажем, первому или второму секретарю посольства страны N. руководство поручило составить справку о финансовом положении государства страны пребывания. Есть сведения, что оно ухудшается. Но и другие государства, X. и Y., также интересуются этим вопросом, и все они заинтересованы в получении точной и разнос торонней информации. Она не носит секретного характера, но собрать, проанализировать ее, побеседовать с финансистами, представителями правительства, перепроверить, сделать выводы — большое и трудоемкое дело. К тому же вы знаете, что у первых секретарей стран X. и Y., которые работают в стране давно, хорошие связи. Таким образом, первые секретари стран N., X. и Y. делают одну и ту же работу, и, конечно, в интересах каждого из них получить информацию, которой располагают его коллеги. Так образуется некое сообщество дипломатов, работающих над одним и тем же вопросом, и обмен между ними информацией идет на пользу всем участникам обмена. Существуют также и объединения дипломатов по территориальным признакам, по языку, по союзным отношениям — группа западноевропейских дипломатов, дипломатов стран Латинской Америки, стран Содружества, (бывшего Британского Содружества), группа арабских стран и т. д. Как правило, раз в месяц они встречаются на ланче по приглашению того или другого посла и за кофе обсуждают деловые вопросы. Существует даже «дуайен группы», посол, раньше других из этой группы вручивший верительные грамоты. В странах, где представлено большое количество послов, весь дипкорпус не собирается вместе, а проходят встречи только по группам. Дуайен такой группы устраивает обычно прием в честь вновь прибывшего посла, а также прощальный прием и коктейль с вручением памятного подарка (который оплачивают члены дипкорпуса). На собраниях этих групп решаются и протокольные вопросы, и некоторые организационные проблемы. Так, например, когда в 80-х годах в Лондоне полиция стала применять клемпирование дипломатических машин (при нарушении ими правил парковки), каждая территориальная группа обсудила этот вопрос и приняла решение о незаконности этого акта (ссылаясь на п. 3 ст. 22 Венской конвенции о том, что «средства передвижения представительства пользуются иммунитетом от обыска, реквизиции, ареста и исполнительных действий», а клемпирование является «исполнительным действием» и практически «реквизицией»)316. Особенно часто прибегали к совместным действиям послы стран НАТО и Варшавского договора. Однажды во Исключение составила только группа (Британского) Содружества. Они мотивировали это тем, что в ряде государств королева Британии является главой их государства и они не могут выступать против ее решений. Но когда после заседания послы этой группы обнаружили, что их машины клемпированы, они присоединились к решению остальных групп. время первого визита в Москву секретаря ПОРП Вл. Гомулки в 1956 г. на приеме в Кремле Н. С. Хрущев в своей речи допустил выпады в адрес английского и французского правительств и их руководителей, квалифицируя их поведение в Суэцком кризисе как бандитское. Посол Англии Хейтер сказал французскому послу, что следовало бы покинуть прием. Они обратились к дуайену дипкор- пуса послу США Болену, который обошел других послов НАТО и, подобно овчарке, собрав в одну кучу западных послов, демонстративно вызвал их из зала приемов*. Беседы дипломатов друг с другом значительно отличаются по характеру от разговоров, скажем, с бизнесменами, деятелями культуры, представителями правительства. При встрече с последними вы не знаете, что интересует собеседника, может ли беседа сразу приобрести деловой характер, можно ли задать прямой вопрос или лучше воздержаться от него. Другое дело встреча с дипломатами. Каждая сторона знает, что она хочет от своего партнера, что она может получить, а что нет. В книге «Дипломатический корпус» уже цитировавшийся Э. Кларк писал: «Дипломаты рады встречаться с другими дипломатами. Молодой французский дипломат сказал, что когда он видится со своим коллегой, будь то японец, немец, американец, он знает, что найдет в нем человека с хорошими манерами, искреннего, открытого для разговора»317. Второй секретарь английского посольства рассказывал, что он быстро находит общий язык с дипломатами, но далеко не всегда разговор удается с представителями других профессий. «Подобно продавцам автомобилей, когда они собираются вместе, они мыслят одинаково, и многие из проблем, стоящих перед ними, являются общими»318. Дипломатов разных стран сближает их опыт, и на основании его в известной степени развивается интуиция на предстоящие события. Характеризуя американских дипломатов, американские бизнесмены из «Рэнд корпорейшн» отмечают, что в правительстве США немного найдется старших чиновников, которые предсказывают или советуют принять то или другое решение. Исключение составляют старшие сотрудники американского дипломатического корпуса, находящиеся за границей. «По своему прошлому, по своему опыту, в результате более тщательного отбора (на работу за границу. — В. П.) они — как бы “инициативные операторы”»319. Огромную роль интуиции, которая приходит с опытом, подчеркивал пре- мьер-министр Англии в конце XIX — начале XX в. лорд Солсбери. Правда, он довел мысль до крайности, заявив, что «логика бесполезна в дипломатии»320. Дипломатам легче иметь дело с людьми, которые обладают такими же манерами, коммуникабельностью, отзывчивостью, которые понимают собеседника с полуслова и так же воспитаны в духе сотрудничества. С недостаточно тактичным, неделикатным, невежливым собеседником разговора может не получиться. Они считают, что все должны относиться с уважением к ним, как они с уважением относятся к другим. Они с трудом переносят обиды и не терпят «неинтересных» бесед. Иногда спрашивают, с дипломатами какой страны лучше всего поддерживать контакты? Ведь в стране вашего пребывания может находиться более ста посольств и миссий. Во-первых, несомненно, что у посольства уже сложились постоянные контакты с дипломатами ряда стран. Если они вас удовлетворяют, то их надо продолжать. Во-вторых, одни дипломаты поддерживают контакты с дипломатами одной страны, другие — другой. Желательно поддерживать связи с наиболее опытными дипломатами разных стран, у которых, вы знаете, есть постоянные, важные связи с правительством, оппозицией. В-третьих, главным приоритетом для России являются связи со странами СНГ (для других стран СНГ — вероятно, связи с посольством России). В-четвертых, приоритетными для вас являются связи с посольствами тех стран, в развитии отношений с которыми вы особенно заинтересованы или которые играют решающую роль в решении важных для вас проблем. Один из дипломатов приводит такой пример. Канадская миссия в Вашингтоне тратит 40% своего времени на развитие торговых и экономических отношений с США. Естественно, что и значительная часть дипломатов будет задействована на этом направлении, а не, скажем, на развитии торговли с Непалом или Буркина-Фасо, с последними канадские дипломаты будут поддерживать связи лишь от случая к случаю. Монголы в Лондоне, например, заинтересованы в обучении монгольских студентов в университетах Англии и Франции и будут стараться установить связи с Британским советом и культурным атташе Франции в Лондоне. Многие африканские страны, представленные в Лондоне, ФРГ и других «богатых» странах Европы, заинтересованы в денежной помощи, в инвестициях, и, конечно, их дипломаты будут работать прежде всего с дипломатами и бизнесменами тех стран, от которых можно получить такую помощь, и с представителями международных экономических организаций. Для каждого посольства представляют интерес контакты с соседними государствами. В ряде случаев их интересы во многом совпадают. Так, дипломат Дании, увидев, с кем поддерживает тесные связи дипломат Бельгии, решил, что и ему, видимо, следует придерживаться той же линии1. Хотя у дипломатов разных стран много общего, но каждый из них представляет свою страну, со своими интересами, со своим национальным характером, и это следует учитывать при контактах. По своему собственному опыту я мог бы сказать, как, например, различаются дипломаты двух соседних африканских стран. Так, нигерийцы по характеру — хваткие, упорные, для них типично чувство превосходства, в беседах они — трудный партнер; ганцы, напротив, мягкие, очень вежливые, во всяком случае внешне очень доброжелательные; эфиопы отличаются чувством гордости, самоуважения, но без заносчивости, они признают беседу на равных и оскорбляются, если беседа носит для них неуважительный характер, ущемляющий их достоинство. Дипломатический корпус, как понятие, складывал- Жизнь ся постепенно, с созданием постоянных посольств. дипломати- g XVI—XVII вв. в Москве тех дипломатов, кото- ческого „ корпуса. Рые проявляли излишнии интерес к положению при дворе, просто бросали в тюремную камеру, в Венеции жителям городов под страхом смертной казни запрещалось иметь дело с дипломатами (кроме тех венецианцев, которые были уполномочены на это правительством). В других странах парламен ты исключали из своих рядов тех парламентариев, которые осмелились говорить с иностранными послами. В Лондоне испанские дипломаты могли попасть под град камней321. Конечно, когда посольства стали уже постоянными, работать дипломатам в прежних условиях было нельзя. Кроме того, уже в XVIII в. послы стали понимать, что споры между ними, соперничество, недоразумения приносят только вред, что у них больше общего, чем различного. Они все вместе и каждый в отдельности нуждаются в защите своего статуса и своих привилегий, и более того, им был необходим «общий представитель», защитник их прав. Жизнь дипломатического корпуса, как нам представляется, впервые описал Ф. Кальер в своей книге «О методе ведения переговоров с монархами»322 (он презентовал ее герцогу Орлеанскому, регенту Франции. Было это в 1716 г., после того, как королем Франции стал пятилетний Людовик XV). Дипломат может найти в своих коллегах из дипломатического корпуса таких дипломатов, которые могут быть полезны для него. Потому что все дипломатическое сообщество работает в том же самом направлении, а именно: стремясь познать, что происходит в государстве, что может появиться нового и действительно появится. Дипломатия свободных масонов, когда один коллега информирует другого о предстоящих событиях, — какая счастливая возможность обладать тем, что ты не знал323. Слов «дипломатический корпус»324, как и «дуайен дипломатического корпуса», нет ни в Венском регламенте 1815 г., ни в Венской конвенции 1961 г. И это не случайно. Дипломатический корпус — это совокупность глав иностранных представительств, аккредитованных в данной стране, т. е. послы, посланники, постоянные поверенные в делах, временные поверенные в делах, а также нунции и интернунции, а в широком смысле — все дипломатические работники дипломатических представительств и члены их семей — жены, незамужние дочери и несовершеннолетние сыновья. Почему же в таком случае эта организация не включена в Женевскую конвенцию, если она существует? Дело в том, что, как уже было сказано, «дипломатический корпус» не является институтом, основанным на какой-либо норме международного права, он не является политическим объединением или организацией, обладающей правами юридического лица. В начале XIX в. на Венском конгрессе был принят регламент о рангах дипломатических представителей, согласно которому только послы, легаты и нунции стали считаться представителями главы государства. В ст.5 регламента устанавливалось, что в пределах каждого класса дипломатические чины будут пользоваться старшинством в соответствии с датой официального извещения. Старшим (дуайеном) дипломатического корпуса является старший дипломатический представитель высшего ранга. Венская конвенция 1961 г. предусматривает подразделение глав представительств на три класса: а) послов и нунциев; б) посланников и интернунциев; в) поверенных в делах. Первые аккредитуются при главах государств, последние при министерстве иностранных дел, а старшинство глав представительств соответствующего класса определяется датой и часом начала выполнения ими своих функций. Так окончательно сформировался дипломатический корпус. А.Уотсон в книге «Дипломатия» пишет, что дипломатия — это своего рода «многосторонняя сеть дипломатического маклерства». «Мы видим, что послы, аккредитованные в столице того или другого государства, нуждаются в координации своих акций со своими коллегами. Этот обмен мнениями распространяется и на других дипломатов, самых разных по дипломатическому рангу. Так складывается постоянный диалог и в значительной степени взаимное понимание политики правительства страны пребывания и его намерений. Нет ни одного дипломата в посольствах за границей, который не имел бы такого опыта диалога и опыта корректировки и углубления тех или других оценок с помощью дипломата другой страны, который оказался лучше информированным по тому или другому вопросу»1. Подчеркивая значение работы с дипкорпусом, сле- Способности дуех отметить и еще одну сторону. Бесспорно, что ДИПЛПМЙТЙ — w v> «великий дар для пРеДсказания нужен острый, аналитическии для своего ум, высокая интеллигентность, энциклопедическое народа». образование. Как писал Ю.Баласагунский, которо го мы уже цитировали, самое прекрасное в человеке — знания и разум: «Царь, если ум дала ему природа, — великий дар для своего народа». История знает много примеров очень глубокого дальновидного анализа дипломатами международной обстановки и положения в различных странах, научных предсказаний, которые через десятилетия сбылись с абсолютной точностью. Вот некоторые из них. Известный американский дипломат, в свое время бывший послом США в СССР, ученый-международник Дж. Кеннан за сорок лет до распада СССР писал: «Все, что случится в СССР и будет способствовать подрыву в нем единства и эффективности партии, как политического инструмента, может привести в одну ночь к изменению в Советской России от самого сильного к самому слабому “национальному обществу”». По поводу этого предсказания Г. Киссинджер заметил, что ни один документ не предсказал так точно события, которые произошли в СССР после прихода к власти М. Горбачева. Другим примером такого точного анализа и предвосхищения событий было предсказание судьбы ГДР английским послом в ФРГ сэром Уильямом Хейтером. Мы в СССР гордились теми успехами, которых добилась ГДР, называли ее «форпостом социализма» в Европе. Хейтер заявил, что эта страна, напротив, является самым слабым звеном в цепи союзников СССР и что прекращение Советским Союзом поддержки ГДР и его руководителя приведет автоматически к краху ГДР1. Видные дипломаты прошлого всегда отличались реализмом. Никольсон даже уверял, что здоровая дипломатия — это дипломатия здравого смысла, а характер и ум дипломатов со временем приобрели первостепенное значение, потому что они видели сегодняшнюю обстановку такой, какой она была, и умели заглянуть в будущее. Вероятно, наиболее сильной чертой выдающегося дипломата конца XVIII—начала XIX в. Талейрана были именно эти ка чества. По словам Ж. Камбона, он умел отходить в сторону, когда понимал, что политика руководителей страны не соответствует здравому смыслу, недаром он умел находить тех молодых людей, которые свежим взглядом смотрели на международные отношения, и приближал их к себе. Другой крупнейший дипломат XIX в. канцлер Германии Бисмарк также отличался большим умом и политической проницательностью — так характеризовали его современники, такую же оценку его дипломатической деятельности дает выдающийся российский историк А. Ерусалимский. От отмечает, что Бисмарк «очень рано постиг, какую роль играет Россия на международной арене... он понял также, что Пруссия никогда не сможет стать крупнейшей европейской державой, если не добьется благоприятного к себе отношения со стороны своей великой восточной соседки». Ерусалимский цитирует при этом слова Бисмарка: «самое опасное для дипломата — иметь иллюзии»325. Сам Бисмарк был реалистом и в оценке событий своего времени, и в предвидении будущего. Все эти рассуждения касались прошлого, а как обстоят дела в настоящее время, когда информацию поставляет не только посольство, но и средства массовой информации, а решения по вопросам внешней политики часто принимаются высшими руководителями страны с помощью многочисленных советников в центре и научно- исследовательских институтов — не уменьшилась ли потребность в умных и сверхумных дипломатах? Этот вопрос ставился и раньше. И много раз упоминавшийся нами Ж. Камбон, на наш взгляд, превосходно ответил на него: «Правительства всегда будут нуждаться в том, чтобы иметь в чужих странах своих представителей, людей опытных и авторитетных, для наблюдения и объяснения того, что там происходит. Роль дипломатии еще не окончательно сыграна... Новые времена потребуют новых интеллектуальных усилий, чтобы лучше судить о будущем»326. Современная дипломатия в связи с возросшей сложностью международного положения в большей степени, чем раньше, нуждается в умных, талантливых исполнителях внешней политики государств. Добавим к тому же, что дипломат современной эпохи должен уметь делать многое, чего не делали дипломаты прежней школы, например, владеть компьютерной техникой при сборе и обработке информации, разбираться в сложнейших военных и международных финансовых вопросах, иметь хорошее представление о международных организациях, их правах, обязанностях, уставах, расстановке сил в них и многое другое. Как мы уже упоминали, в ряде случаев посол представляет по совместительству свою страну и в другой стране, или ряде стран. Он отвечает за все отношения и с этой («второй») страной. Когда посол посещает ту страну, в которой он аккредитован по совместительству, полезно нанести визит дуайену дипкорпуса: он дольше всех послов живет в этой столице и, вероятно, лучше других знает обстановку в стране. Можно посетить тех послов, которые много лет живут в этом государстве, и получить информацию и от них. Д айен Восемь стран (Австрия, Испания, Франция, Великобритания, Португалия, Пруссия, Россия и Швеция) подписали Парижский трактат от 19 марта 1815 г., которым в ст. 4 установили, что в пределах каждого класса дипломатические чины будут пользоваться старшинством в соответствии с датой прибытия. Так впервые в официальном документе было признано старшинство одного дипломата, раньше других известившего о своем прибытии. Теперь «они не добиваются старшинства, они его получают»327. Дуайена дипломатического корпуса иначе называют дин дипломатической группы или организации (Dean of the Diplomatic Body). В странах, говорящих на английском, его называют Dean of the Diplomatic Corps328. В католических странах папский нунций обычно является дином (дуайеном)329. Несколько слов об истории термина и его различных толкованиях. Венский регламент (1815 г.) установил, что дипломаты пользуются старшинством «в соответствии с датой официального извещения о прибытии», но не расшифровал, как эта дата определяется — специальной нотой по прибытии, другим документом или вручением верительных грамот. Некоторые считали, что сам факт приезда в страну назначения является фиксацией старшинства. Большинство стран придерживаются правила, что старшинство дипломатов определяется датой вручения верительных грамот. Исключением является Англия, где датой установления старшинства является прибытие посла и передача им в МИД копии верительных грамот. Венская конвенция 1961 г. допускает такую практику. Она гласит: «Глава представительства считается приступившим к выполнению своих функций в государстве пребывания в зависимости от практики, существующей в этом государстве». В Содружестве (бывшем Британском) руководители миссий называются не послами, а Верховными комиссарами (High Commissioners). Верховными комиссарами обмениваются страны содружества с 1948 г. Они включаются в список дипломатического корпуса в порядке вручения ими полномочий и могут стать в свое время дином дипкорпуса. В ряде стран Содружества он может (но не должен) стать дуайеном дипкорпуса сразу после своего назначения330. Имеются и другие исключения в порядке назначения дина дипкорпуса. Так, в результате обмена письмами между Францией и Марокко (20 мая 1956 г.) представитель Франции в Рабате будет выполнять функции дуайена дипломатического корпуса. А правительство Франции может предоставить «привилегированное положение» чрезвычайному послу Марокко в Париже, но посол Марокко во Франции дуайеном автоматически никогда не считался. В 40-х годах нашего столетия обязанности дуайена в Египте выполнял английский посол лорд Келлеарн, но не в силу своего старшинства, а согласно англо-египетскому договору 1936 г.331 Как правило, после посещения министра иностранных дел (или протокольного отдела) посол наносит визит дуайену. Э.Сатоу по этому поводу пишет: «Рекомендуется ... сделать частный визит старшине... (по-французски doyen) дипломатического корпуса, который может сообщить ему последние сведения относительно церемоний... и вообще относительно официальных визитов, которые ему предстоит сделать, а также других вопросов местного этикета»332. Вновь прибывшему дипломату, конечно, нужно иметь общее представление о стране, которую представляет дуайен. Функции дуайена дипломатического корпуса носят прежде всего протокольный характер. Он выступает от имени дипкорпуса при передаче поздравления или выражения соболезнования. Такие выступления, как правило, предварительно согласовываются с другими главами дипломатических представительств. Иногда, если дуайен не уверен, что его выступление будет приемлемо для всех, или для «страховки», он может послать текст выступления своим коллегам. Он может также по телефону запросить, нужно ли тому или другому лицу направить текст выступления или не посылать его, если он, например, носит стандартный характер и аналогичное выступление уже делалось от имени всего корпуса. Дуайен возглавляет дипломатический корпус на различных церемониях. Он дает своим коллегам, прежде всего вновь прибывшим, советы и консультации по вопросам протокола и дипломатического этикета страны пребывания, информирует дипкорпус о пожеланиях МИДа страны пребывания относительно протокольных мероприятий. Для этого он поддерживает постоянный контакт с министерством иностранных дел и его протокольным отделом. Дуайен может выступить в защиту привилегий дипломатического корпуса. При всех мероприятиях в стране пребывания ему предоставляется среди других послов самое почетное место. Дуайен должен воздерживаться от всяких попыток вмешательства во внутренние дела страны пребывания. Если дипломатические представители попросят при возникновении споров друг с другом помочь разрешить им недоразумение, он может выступить в качестве третейского судьи (поставив об этом в известность свое правительство). В некоторых странах (как правило, небольших) дуайен организует проводы отъезжающего из страны посла и вручение ему от дипкорпуса подарка. Решение о проводах и подарках принимается всем дипкорпусом, прощальный прием и подарок финансируется всеми посольствами в равной доле333. В случае коронации монарха, свадьбы наследника по решению и от имени всего дипкорпуса могут преподноситься подарки, сумму и содержание которых решают все послы дипкорпуса334. Если ваша страна не имеет дипломатических отношений со страной, которую представляет дуайен, вы поддерживаете отношения с заместителем дуайена, т. е. следующим по старшинству дипломатом, или просите поддерживать контакт с дуайеном посла, который согласится выполнять эту роль (т. е. представлять вас в переговорах с дуайеном). Супруга дуайена дает советы и консультации по вопросам протокола и этикета женам вновь прибывших послов, конечно, по их просьбе. После Т0Г9 как роль дуайенов стали играть и советские дипломаты, от них начали поступать запросы в МИД, и протокольный отдел дал официальный ответ на эти запросы. Из письма МИД советским дуайенам интерес представляют следующие положения: 1. Так как дуайен является консультантом, то он с этой целью сосредоточивает у себя всю необходимую информацию, поддерживая контакт с правительственными кругами и местным протоколом. Следует отметить, говорилось в этом документе, что местный протокол иногда злоупотребляет отзывчивостью дуайена и поручает ему то, что МИД должен делать сам. 2. Положение дуайена, то, как он реагирует на разного рода события в стране, очень ответственно и деликатно. Он должен выражать мнение всех коллег. Но не может забывать, что представляет свое правительство и, следовательно, не может не отражать в своей акции принципов проводимой своим государством внешней политики. 3. Посылка предполагаемого текста выступлений дуайена делается очень редко, так как она может втянуть его в нежелательную дискуссию. 4. Функции дуайена дипкорпуса не могут ограничиваться перечисленным. Особенности страны пребывания могут внести в них свои поправки335. Следует отметить, что в некоторых случаях министерства иностранных дел страны пребывания пытаются использовать дуай енов в своих политических целях с тем, чтобы добиться выгодного для них заявления политического характера. Конечно, положение дуайена дипкорпуса позволяет послу занять в стране пребывания более выгодное положение, по сравнению с обычным главой диппредставительства. Оно повышает его престиж среди правительственных кругов, в прессе, в глазах общественности страны. Контакты дуайена значительно шире и богаче контактов обычного посла. В результате этого особого положения ряд небольших государств предпочитают держать своих послов в той или другой стране как можно дольше, чтобы они могли занять пост дуайена. Так, в Лондоне в 70-е годы посол Люксембурга оставался на своем посту 17 лет и, конечно, стал дуайеном. В Вашингтоне посол Никарагуа прибыл в 1943 г., оставался до 1970 г. и, конечно, стал дуайеном1. Теперь попробуем дать описание характера дипломатов некоторых стран на основе их мемуаров, встреч с ними других российских дипломатов и собственных наблюдений. д „ Английская дипломатия является классической, Англиискис дипломаты. своего рода эталоном,она оказала огромное влияние на развитие дипломатии в XIX—XX вв. Дипломатия всех 50 с лишним стран Содружества, да и других стран, сформировалась под воздействием английской дипломатии. До сих пор учебниками для подготовки, скажем, американских дипломатов служат труды английских ученых и дипломатов. Так, в списках рекомендованной литературы по курсу дипломатической практики для студентов американского института изучения дипломатии Джорджтаунского университета больше половины — книги английских дипломатов и ученых. Прежде всего, у Англии огромный опыт дипломатической деятельности. История английской дипломатии началась с установления страной зарубежных торговых отношений, и первым дипломатическим документом была Купеческая хартия, датированная 1303 г. Самой сильной стороной английской дипломатии является прекрасное знание предмета, проблем, которые подлежат решению, знание страны, в которой предстоит действовать; энциклопедические сведения об иностранных государствах передаются из поколения в поколение. А если учесть, что английской империи прямо или косвенно принадлежала почти половина земного шара («страна, в которой никогда не заходило солнце»), то понятно, что английская документация обычно носит всеобъемлющий характер. В этом английской дипломатии активно помогала и английская разведка, которая была и продолжает оставаться тесно связанной с Форин Офис. Например, материалы, справки, подготовленные к Парижской мирной конференции 1919 г., были настолько солидными и достоверными, что использовались другими делегациями. Английская дипломатия очень умело защищает интересы своей страны и ее граждан. Английский премьер-министр и министр иностранных дел еще в середине XIX в. так сформулировал ее задачи: «У Англии нет постоянных врагов и постоянных друзей. У нее есть только постоянные интересы» и «Английский подданный — это своего рода гражданин Римской империи. Сильная рука английского правительства должна оказывать ему помощь и защиту в любом уголке земного шара». А министр иностранных дел консервативного правительства М. Рифкинд так сформулировал задачу современной английской дипломатии: «Лучше всего отталкиваться от изречения лорда Пальмерстона: соблюдение британских интересов должно быть единственной заботой британского министерства иностранных дел»1. Устанавливая с английскими дипломатами контакты и ведя беседы, следует иметь в виду, что они не слишком любят разговоры о глобальных проблемах, в отличие от американцев, которые питают страсть ко всякого рода доктринам. Англичане предпочитают иметь дело с конкретными вопросами сегодняшнего или завтрашнего дня, оставляя «космическую дипломатию» будущего ученым и журналистам. Главной целью британской дипломатии было не позволить ни одному государству Европы занять доминирующее положение в Европе, что сейчас в связи с созданием объединенной Германии становится все более трудной, непосильной задачей для нее. Вот почему в 90-е годы она отказалась от теории «равновесия сил». Эта теория заставляла бы ее выступать против Германии, что могло бы ухудшить положение Британии. Английская дипломатия настороженно следит за изменением международной обстановки и гибко реагирует на все перемены в ней. Она долгое время не жела ла связывать себя без крайней нужды далеко идущими обязательствами, «класть все яйца в одну корзину». Английская дипломатия не любит делать крутых поворотов в своем курсе, но, когда это ей нужно, она сама выступает с инициативой. В 80-е годы мы не могли склонить Англию даже к подписанию декларации о неприменении первыми ядерного оружия (1989 г.). Заместитель министра иностранных дел М. Рифкинд отверг это предложение, сославшись на то, что «договоры не создают безопасности, как и договоры о ненападении. Они могут даже успокаивать и убаюкивать». Заместитель министра иностранных дел Г. Корниенко напомнил, что только вчера английский дипломат выступил за декларацию о свободе морей, но и на это замечание англичанин реагировал отрицательно. А в январе 1992 г. Англия подписала с Россией декларацию «Партнерство на долгие годы», в ноябре 1992 г. по инициативе Британии был подписан российско- британский договор о принципах отношений на основе мира и дружбы. Что изменилось? Возникла новая объединенная мощная Германия, и для Англии важно было иметь Россию дружественным партнером336. Англия еще в годы первой мировой войны объявила вслед за президентом В. Вильсоном политику «открытых договоров открыто обсуждаемых», но это был жест, пропагандистский прием. На самом деле она всегда выступала за тайную дипломатию, и характерно, что, в отличие от Америки, так называемых «утечек» информации практически не было. Они имели место только тогда, когда это было выгодно Британии. Английская дипломатия называла публичную дипломатию, «мегафонной», пропагандистской и обвиняла в таком ведении дипломатии обычно нашу страну. Англичане твердо считают, что, если каждую стадию переговоров делать открытой, то это приведет не только к потере времени, но и к невозможности достижения компромисса. Приведу один пример: 14 февраля 1984 г. состоялась встреча М. Тэтчер, приехавшей на похороны Ю. В. Андропова, с К. У. Черненко и А. А. Громыко. Встреча прошла в теплой обстановке. Премьер высказалась за решение двусто ронних советско-английских отношений, подчеркнула риск возможных недоразумений и заявила, что мы «должны разговаривать друг с другом». Она предложила, чтобы летом следующего года для продолжения обмена мнениями в Москву приехал министр иностранных дел Дж. Хау. Беседа велась в очень доброжелательном тоне. Но возвратившись в Лондон, Тэтчер изменила тональность своих выступлений. Она предостерегла против излишнего оптимизма в улучшении отношений с СССР, заявив, что этот процесс будет длиться не месяцы, а годы, а она по-прежнему будет оставаться «железной леди»1. Итак, две дипломатии: одна для переговоров, другая — для внешнего мира. Я — русский по национальности. И считаю, что у русских есть множество привлекательных черт, которые и делают их великой нацией: мужество, природный гибкий ум, терпение, благородство, стремление прийти на помощь обездоленному. Однако к дипломатии по своему характеру они не слишком приспособлены. Почему? Далеко не у всех русских есть склонность к аккуратности, систематичности, они часто излишне доверчивы и словоохотливы, они могут быть крайне экспансивными, в результате чего могут сначала действовать, а потом подумать (недаром есть понятие «задний ум», или иначе «русский ум», и русская пословица «Гром не грянет, мужик не перекрестится»). Англичане, наоборот, обладают качествами, подходящими для дипломатии. Это, например, их склонность к недосказанности, к намекам. К. Маркс отмечал «лицемерие англичан». Гейне не любил англичан, также считая их неискренними, лицемерами. Англичане стремятся избежать категоричности. Любимым выражением англичан будет «мне кажется», «я думаю», «я полагаю», «возможно, я не прав», их характеризует склонность по возможности избегать однозначных ответов «да» и «нет», что создает иногда трудности в понимании их иностранцами. В стиле витиеватости (ни «да», ни «нет») составляются часто и дипломатические документы. Сам английский язык очень идиоматичен, одно слово может иметь много значений, и потому понимание английской речи, понимание того, что на самом деле хотел сказать англичанин и чего он не хотел сказать, бывает нелегким делом. Англичанин исключительно вежлив и требует такого же обращения от других, он молчалив, с незнакомыми людьми не будет разговаривать и обсуждать какие- либо вопросы, он может быть холоден и его надо «разговорить». В то же время он очень чуток к намекам, хорошо понимает юмор, но не любит «грязных» шуток и потому иногда осуждает шумные и не слишком приличные немецкие шутки. Все это отражается и в дипломатии. «Молчание — знак согласия», говорим мы. Для англичан молчание означает именно молчание, нежелание отвечать и ничего больше. Оно не означает согласия с вами. Культурных, образованных англичан отличает изысканность речи, и им нравится, когда эту изысканность оценивают и отвечают тем же. Английских дипломатов отличает высокий профессионализм, умение выбрать наилучшее время для переговоров. Они настойчиво повышают свою квалификацию — стажируются в военных колледжах, университетах, банках, различных фирмах и т. п. По природе они очень хладнокровны, в критических ситуациях ведут себя уверенно, не преувеличивают опасности, спокойно реагируют на изменение обстановки. Их опыт поведения в экстремальных ситуациях заслуживает изучения. Очень умело англичане используют свои связи со странами (Британского) Содружества: в ряде случаев с предложениями, выгодными англичанам, выступают страны Содружества, а англичане играют роль «поддерживающей стороны». Высоко оценивая английскую дипломатию, нельзя не видеть и ее недостатков. Трехлетний срок службы дипломатов за границей вызывает недовольство и самих дипломатов, и жителей страны пребывания. Ко второму году английский дипломат налаживает контакты, а в третьем готовится к их свертыванию. Вновь прибывшие дипломаты начинают заново устанавливать контакты. Некоторые отличают излишнюю самоуверенность и снобизм английских дипломатов. Иногда он настолько заметен, что мешает налаживанию действительно дружеских контактов на равноправной основе. Особое значение английские дипломаты придают этикету (он значительно отличается от общеевропейского). Но главное состоит в том, что английские дипломаты поставили этикет на службу внешней политике. Они или идут на нарушение этикета, если от этого они получат выгоду, или, наоборот, доводят правила этикета до крайностей. Однажды меня, посланника, провожал до машины первый заместитель министра, подчеркивая этим важность разговора, в другом случае он настаивал на том, чтобы первым вопросом мы обсуждали здоровье моей жены и возможность его супруги навестить ее в больнице. А было это во время чехосло вацких событий 1968 г. и показывало, как важны для английской дипломатии личные отношения и как важно, чтобы события в Чехословакии не отразились на двусторонних отношениях. И не всегда дипломаты, в особенности молодые, улавливают смысл этого отступления от этикета. Английский этикет иногда носит и своеобразный характер. Так, в Форин Офисе (в отличие от М. Тэтчер), мне никогда не предлагали чашки чая или кофе. И только раз директор департамента предложил мне кофе. Я удивился. Но оказалось, что он не был готов к разговору (не получил инструкции), позвонил в посольство, чтобы отменить встречу, но я уже выехал, и «кофе» был своеобразным извинением за несостоявшийся разговор. С точки зрения поведения и делового этикета, находясь в Англии, надо знать следующее — шотландцев, ирландцев, уэльсцев принято называть британцами, но не англичанами. На вопрос «How do you do» не говорите о своем здоровье, а отвечайте таким же вопросом «How do you do». Если ваш собеседник имеет дворянское звание, его следует называть «сэр» или «лорд»; встречаясь с членом королевской семьи, справьтесь о его титуле. Рукопожатие при встрече употребляется редко, обычно простое приветствие. О поведении за столом — тарелки убираются стюардом только после того, как вы положите нож и вилку параллельно друг другу. Отдельные разговоры за столом не приняты, все должны слушать того, кто говорит. На обед (вечером) обычно надевают смокинг (если другое не оговорено в приглашении). Женщинам руки обычно не целуют, их наряды не хвалят — это считается неприличным. При первом посещении нового знакомого принято в тот же день послать благодарственное письмо, что свидетельствует о вашем желании продолжить контакт. Закурить за столом можно только после тоста «за Королеву» и с разрешения хозяйки (или хозяина) (обычно курят за кофе)337. И в заключение разговора об английском стиле контактов, бесед и переговоров приведем слова американского генерала А. Ве- демейера, участвовавшего в ряде важнейших англо-американских переговоров: «Особенно выделялось умение англичан использовать фразы и слова, которые имели более одного значения и допускали более, чем одно только толкование... Когда дело шло о госу дарственных интересах, совесть наших английских партнеров по переговорам становилась эластичной... Я был свидетелем английского дипломатического искусства в его лучший час, искусства, которое развивалось в течение столетий успешных международных интриг и обмана, сочетавшегося с лестью»338. Американские ^ американской дипломатии можно писать очень дипломаты. много, хотя она относительно молода и насчитывает немногим больше полутора столетий. На ней лежит отпечаток английской, а собственное лицо она стала приобретать, пожалуй, накануне первой мировой войны, сложившись окончательно в ходе второй мировой войны и после нее. Один из английских исследователей определил ее такой фразой: «американские дипломаты стремятся создать представление об их дружественном отношении к другим странам, но обязательно выиграть в состязании с ними». Немецкий журналист, находившийся в Токио, более определенно охарактеризовал американскую дипломатию: «Великодержавная американская дипломатия стала стандартным инструментом содействия американской экономике. В 127 представительствах США помогают дипломатам советом и делом квалифицированные специалисты американского министерства торговли. Американцы орудуют здесь (в Токио) политическим ломом. Поддержка американских коммерсантов и крупного американского бизнеса не имеет себе равных»339. С. Кертес, генеральный секретарь венгерской делегации на Парижской мирной конференции 1946 г., писал: «Самое трудное для дипломатии США понять, как другие страны представляют для себя мир, понять физиологию других наций. Они не понимают такой простой вещи, что конституция США, их размеры, ресурсы, индустриальные возможности вместе с другими факторами — динамичностью американского общества — все это едва ли может свободно применяться и быть образцом для других наций, небольших по размеру, менее развитых и просто менее счастливых»340. Попросту говоря, неумение понять другие нации, их систему, их задачи — характерно для дипломатии США. Высокомерие американ ской дипломатии часто исходит из идеи: что хорошо для Соединенных Штатов — хорошо для всего мира, что хорошо для американского гражданина — хорошо для любого иностранца. Они с трудом понимают, что американский стиль жизни и методы вызывают у некоторых наций раздражение, они не желают применять «этот образ жизни» к себе. Американские дипломаты по сравнению с представителями других стран относительно самостоятельны при принятии решений, они любят торговаться, большое внимание уделяют увязке различных вопросов, то есть пакетным решениям1. О том, что из себя представляет американская дипломатия и дипломаты, лучше всего дает представление система обучения молодых американских дипломатов в Вашингтоне. Американцы цитируют ученого Э. Плишке, который говорил, что «подлинное искусство дипломатической работы заключается в том, чтобы соединять старое с новым. Это лучшее средство получить более эффективные результаты». На первое место в «технике дипломатической работы» американцы ставят доверительные контакты и конфиденциальные встречи и работу с так называемыми конфидентами — правящей элитой государства пребывания, с теми, кто действительно знает положение в стране, ее внешнюю политику, кому доверяют лидеры страны (не обязательно это должны быть министры, это могут быть руководители департаментов, их заместители, через чьи руки проходят все решения). Как правило, контакты американцы заводят легче, чем англичане, без особых соблюдений правил этикета. На что обращают внимание при подготовке дипломатов? Прежде всего на умение кандидатов анализировать. Интерес представляют требования госдепа к документам. 1. Аналитическая часть должна превалировать над справочной, информационной. 2. Необходимо использовать при анализе все доступные источники. 3. Документ должен быть по возможности краток (1—2 страницы). 4. И в целом документ должен быть образцом «дипломатического искусства». Строгие требования предъявляются к редакции документа — он должен быть тщательно отредактирован — и к срокам его представления (за два дня до назначенного срока он, как правило, должен быть уже подготовлен). Особенные требования предъявляются к точности документа и его практической важности и надобности. Знать как (что-то сделать) важнее, чем что сделать, и важнее не блистать, а не ошибаться. Кадры дипломатов-профессионалов высококвалифицированны. Этого, однако, нельзя сказать о некоторых послах-«назначен- цах» из числа главным образом богатых людей, бизнесменов, финансистов, вложивших солидные средства в избирательную программу президента. Они обычно оценивались (и получали соответственно пост) по принципу — «сколько он внес долларов». Чем большая сумма вкладывалась в избирательную кампанию, тем весомее пост он получал, тем больше было шансов видеться с президентом. Если сумма была небольшой, то правительство страны, в которую он назначается, рассматривает его как некоего «аутсайдера». В стране пребывания и дипломатическом корпусе такие послы обычно не пользуются большим уважением. По моим впечатлениям, например, посол США в Австралии в 60-х годах считался грубым, необразованным, сами дипломаты посольства США относились к нему с пренебрежением. (Этот «техасец», говорили они.) Но из-за близости к президенту США он пользовался уважением у премьера, запросто заходил к нему без приглашения. Однажды, когда премьер принимал послов в своем доме в Мельбурне и захотел показать мне дом, он не смог этого сделать, так как его кабинет занял посол США, который звонил оттуда в Вашингтон. Премьер смутился, сказав: «Ну, пойдемте, я покажу вам свой бар». Индийский посол рассказывал мне: премьер давал ему обед, неожиданно дверь отворилась и в столовую вошел посол США, сказавший: «Я проезжал мимо вашего дома, увидел освещенные окна и решил зайти». И премьер, и посол Индии были шокированы. Посла США в Англии в 80-х годах пришлось довольно быстро убрать, так как стало ясно, что он не подходит к этой должности (он был фабрикантом по производству обувной мази). Известно, что каждое назначение американского посла, согласно конституции, должно быть утверждено сенатом, а также комитетом сената. При назначении американского посла на Цейлон состоялся такой диалог между председателем комиссии сената по внешней политике сенатором из Арканзаса Фулбрайтом и кандидатом в послы Глюком: Фулбрайт. Как много вы внесли в фонд республиканской партии? Г л ю к. Я не буду импровизировать, но я сделал взнос. Фулбрайт. Как много? Г л ю к. 20 или 30 тысяч долларов. Фулбрайт. Вам не кажется, что это не слишком важный пост для такой суммы. Другой кандидат внес всего 11 тысяч и получил пост в Бельгии. Вы знаете, кто премьер-министр Индии? Глюк. Да, но я забыл его имя. Фулбрайт. Вы знаете, кто премьер-министр Цейлона? Глюк. Его имя несколько необычно. Я не могу произнести его. В то время премьер-министром Индии был Джавахарлал Неру, а Цейлона — Соломон Бандаранаике, видный деятель международного движения, выпускник Оксфордского университета. Следует отметить, что некоторые такого рода «назначенцы», не карьерные дипломаты, не всегда понимают, что они представляют правительство, а не сами себя. Они допускают вольные выражения, даже критику своего правительства по важным, принципиальным вопросам. В конце 70-х годов постоянным представителем США при ООН был назначен чернокожий Э. Янг. Он сразу стал вести себя довольно свободно, выходил за рамки дипломатической этики. В то время у президента Картера возникли серьезные разногласия с американскими монополиями. Беседуя с группой послов, Янг заметил: «Если так будет продолжаться, президента могут убить». Один из дипломатов быстро отреагировал: «Что вы говорите!» Янг ответил: «Что вы хотите, такова моя страна». Позже в неофициальной обстановке он встретился с представителем Организации освобождения Палестины, не признанной США. Произраильские организации США подняли большой шум. Президент предложил Янгу подать в отставку, что он и сделал. На этом его дипломатическая карьера окончилась1. В 70-х годах группа сотрудников Массачусетского технологического института предприняла попытку создать обобщенный политический портрет американского дипломата. В результате опроса выяснилось, что по большинству внешнеполитических вопросов американские дипломаты придерживаются более консерватив ных взглядов, чем служащие других государственных учреждений, за исключением Пентагона. Хотя большинство дипломатов заявили, что «война не является законным инструментом национальной политики», но 71% сотрудников заграничной службы одобрили применение военной силы в Карибском бассейне, а 64,8% оправдывали интервенцию США в Юго-Восточной Азии341. В США правила этикета и протокола проще, чем в Англии. Смокинг употребляется реже, чем в других странах (больше в артистических кругах), фраки еще реже. Слова mister и mistress на конвертах и в письмах не пишутся. Написанные полностью они имеют другой, неприятный смысл. (Полностью пишется только «мисс». Пишите Mr. или Mrs.). В Америке распространены рекомендательные письма. Их следует послать по почте, предоставив инициативу запроса письма адресату. Если вы звоните по телефону, назовите свои имя и фамилию (не говорите о себе мистер или мадам). Французская дипломатия — одна из основополож- даниюматия*1 ников современной мировой дипломатии; она оказала огромное влияние на дипломатию сегодняшнего дня. Не умаляя достоинств дипломатии других стран, скажем, что в дипломатии первую тройку в течение ряда лет занимали английская, французская и восточная. «Французская дипломатия, — замечает Кларк, — еще более специфическая, чем английская. Ее легко ненавидеть, так же как и сильно ею восхищаться. Один посол сказал о ней так: “Это дипломатическая дипломатия”», а английский дипломат нехотя добавил: «Даже когда де Голль сделал экстраординарное заявление об обороне Франции (имеется в виду выход Франции из военной организации НАТО. — В. П.), мастерство французской дипломатии было столь велико, что она смогла найти убедительные аргументы в обоснование этой точки зрения. Это не всегда могла бы сделать другая дипломатическая служба, включая мою собственную (английскую. — В. Я.)»342. Французский язык, начиная с XVIII в., стал дипломатическим языком и заменил латынь, на которой до этого велись все дипломатические переговоры и составлялись документы. Французская дипломатическая служба была самой большой по сравнению со службами других иностранных государств. Как заметил один исследователь, «и сейчас, хотя она не занимает более руководящей роли в мировой дипломатии, французская дипломатия наиболее внушительна, частично благодаря своей манере, частично из-за своей надменности, которая как бы является частью национальной дипломатии»343. Еще в 80-е годы МИД Франции стал активизировать использование молодых дипломатов в области экономических отношений, предприятия с радостью принимали этих специалистов по переговорам и они часто добивались успеха. «Нет ни одного предприятия, которое могло бы позволить себе пренебрегать международным окружением, и в этом смысле перед дипломатами открывается прекрасное будущее», — замечает газета «Монд»344. У французской дипломатии долгая и блестящая история. Кардинал Ришелье был одним из первых государственных деятелей, кто заявил, что дипломатия — это непрерывный процесс, предусматривающий постоянные переговоры. Еще в начале XVII в. он понял значение общественного мнения для успеха дипломатии и ориентировал французских дипломатов на активное ведение пропаганды, на учет общественного мнения и на необходимость влияния на него. Формулируя внешнеполитическую и дипломатическую линию Франции, А. Жюппе, бывший министр иностранных дел, на первое место поставил необходимость для Франции играть самостоятельную роль на мировой арене, он выступал против того, чтобы какое- либо государство претендовало на мировое лидерство3. Французские дипломаты очень внимательно следят за тем, чтобы не умалялись независимость страны и ее суверенитет. Как мы уже упоминали, при образовании Общеевропейского союза был выдвинут лозунг «Отечество Европы». Де Голль оставил оба эти слова, но переставил их: «Европой отечеств» назвал он новую международную организацию, подчеркнув тем самым суверенитет Франции. После второй мировой войны французская дипломатия сформулировала «политику величия» (de grandeur), смысл которой в том, что Франция в потенциале великая держава и всегда будет ею. Мне не раз приходилось быть свидетелем, как жестко отстаивали французские дипломаты позиции своей страны. В 1967 г. в Австралию (впервые за всю историю) наносил официальный визит президент США Л. Джонсон. В то время я был там поверенным в делах. Мне позвонил французский посол. — Г-н Посол, вы получили приглашение в аэропорт на встречу с американским президентом? — Да, так же, как, наверное, и вы. — А вы пойдете его встречать? Я насторожился. У меня не было сомнений, что при наличии дипломатических отношений с США, имея соответствующее приглашение, я не имею оснований не участвовать во встрече вместе с другими членами дипкорпуса. — А у вас есть какие-то сомнения или какое-нибудь другое предложение? — Дело в том, что я не намерен идти на встречу, — сказал мне посол. — Я аккредитован при правительстве Австралии, при королеве Англии, а не при американском президенте, и это не входит в мои обязанности. Здесь надо пояснить, что как раз в это время в отношениях между США и Францией произошли некоторые осложнения, а мне он позвонил, чтобы иметь «союзников», тем более, что шла война во Вьетнаме и мы помогали ДРВ, а Америка Сайгону. Я же для себя сделал вывод, что едва ли мое правительство будет склонно еще больше осложнять наши отношения с США, демонстративно отклоняя приглашение присутствовать на встрече президента. — У нас существует порядок в подобных случаях, — сказал я, — информировать Москву о получении приглашения и ждать ответа. Указания о том, что я должен воздержаться от посещения приема, я не получал. Французский посол был единственным из дипкорпуса, кто не пошел встречать американского президента. Французская дипломатия жесткая и целенаправленная. Еще в 1954—1955 гг. премьер Мендес-Франс объявил «политику выбора». Первоначально Франция бралась за разрешение одновременно всех послевоенных проблем. Мендес-Франс заявил, что «нельзя все делать одновременно. Управлять — значить выбирать, каким бы трудным ни был выбор»1. При контактах французы никогда не преуменьшают силу партнера. Они очень внимательны к тому, чтобы сохранить свою независимость и не уступить. Они жестко ведут переговоры и, как пра вило, не имеют запасной позиции, рассчитывая на победу. Они любят приводить в пример Наполеона. Его как-то спросили, почему ему удается неизменно одерживать победы над немецким фельдмаршалом Блюхером. Полководец ответил: «Потому, что Блюхер строит свои стратегические планы, исходя из того, что перед ним Блюхер, а я вижу перед собой Наполеона». Французскую дипломатию отличают шарм, обаяние. Французы считают себя элитой, основания для этого им дают достижения французской науки и культуры — живописи, литературы, философии, и хотя они, если им об этом сказать, отрицают это, но в душе восхищаются своей историей. Конечно, они ценят людей, знающих их историю, культуру, архитектуру, и это надо иметь в виду при разговоре с ними. Часто сотрудников французской дипломатической службы обвиняли в коллаборационизме, а министр иностранных дел Франции П. Лаваль стал при немцах даже главой французского правительства и организовал отправку 750 тыс. французских рабочих в Германию. В 1945 г. он был казнен по приговору Верховного суда Франции как изменник. После этого французский МИД проводил очень строгий отбор кандидатов. Например, в 1952 г. из 681 человека, сдававшего экзамены в Национальную школу администрации, допущено 62, а принято на Кэ д’Орсе всего 6 человек345. Посольский корпус Франции исключительно силен — это профессионалы самого высокого класса. Среди них можно отметить Ф. Понсэ, Л. Ноэля, П. и Ж. Камбонов, министра иностранных дел Л. Барту, ставшего жертвой фашистского террора. Среди французских дипломатов было много видных писателей. Вот почему документы французской дипломатии отличаются изяществом, тонкостью и вместе с тем содержательностью. Французы ценят и красиво составленные бумаги, которые поступают в их адрес. «Слово у французов не только предшествует делу и обязательно сопровождает его, но иной раз и заменяет его», — пишет советник нашего посольства во Франции, хорошо знавший страну и ее дипломатов346. В 1946 г. опубликован сборник текстов из произведений французских писателей-дипломатов. Среди них были Франсуа Рене Шатобриан, основатель французского романтизма, Стендаль (консул в Италии), Альфонс Ламартин, Поль Клодель, Алексис Лежер (он был даже генеральным секретарем МИД, а во Франции — это практически руководитель министерства). Писатель Бурбон Бассет был помощником директора кабинета министра иностранных дел Роберта Шумана, писатель Ромен Гари генеральным консулом Франции в Лос-Анджелесе и завоевал как романист Гонкуровскую премию. Вольтер был секретарем французского посла в Гааге. (Только в России такое значительное количество писателей состояло на дипломатической службе.) В дипломатии Франции были широко представлены журналисты. Из национальных черт французской дипломатии надо отметить такую: они уделяют большое внимание предварительным договоренностям. Французские дипломаты предпочитают заранее обсудить те или другие вопросы, может быть раздельно, чтобы затем решить вопрос окончательно. Они очень учтивы, вежливы, доброжелательны, склонны к шутке, но при серьезном обсуждении не избегают конфронтационного стиля. И еще две особенности их стиля. Во-первых, разнообразие методов и приемов. С одними французскими дипломатами и политическими деятелями беседы и контакты мо1ут вестись в элитном тоне, на ту же тему с другими представителями — в совершенно другом. Вторую особенность подметил профессор Оксфорда Т. Зелдин — между французами очень большие различия как по образованию, культуре, так й по политическим взглядам, и расхождения эти растут. Поэтому к каждому собеседнику следует отнестись очень внимательно и, только хорошо узнав партнера, выработать тактику общения с ним. Дипломаты, долго работавшие во Франции и хорошо ее знающие, говорят: «Нужно сломать корку, и тогда у вас установятся хорошие доверительные отношения». Французы, конечно, менее холодные, чем англичане. Высший слой французского общества чем- то напоминает англичан, а рядовые французы идут на контакты свободно. Правда, в последнее время отношение к различным движениям и партиям различно. Существует неприязнь даже у рядовых французов к северным африканцам, прежде всего к арабам, и, как это ни странно, доброе отношение к чернокожим. Хорошо французы относятся к русским. Может быть, это влияние многочисленной русской эмиграции, которая зарекомендовала себя во Франции с положительной стороны. Следует иметь в виду большую роль французских послов, хотя Франция скупа на присвоение дипломатам такого ранга. Еще относительно недавно этот ранг имели всего пять дипломатов. По своей образованности и эрудированности французские дипломаты всегда выделялись среди дипломатов других западных стран. Немец Р. Заллет, подчеркивая традиции французской дипломатии, пишет: «Ни одна другая страна не может похвастаться чем- либо подобным в этой области»347. Французские послы — самостоятельные личности. Талейран не всегда считался с министром, П. Камбон писал министру: «25 лет я являюсь послом и 30 лет нахожусь в подчинении министерства иностранных дел... Ввиду этого я могу позволить себе высказываться и немного удивлен, видя, как неопытные кабинетные работники решают все вопросы и советуют мне предпринимать весьма неуместные демарши»348. Несколько слов о том, как французские дипломаты и чиновники идут на контакты и переговоры. Они значительно более консервативны в этом смысле, чем, скажем, немцы или итальянцы. Во-первых, у них уже вековой опыт — чинопочитание, контакты устанавливаются по званию, по чину, как в русской поговорке — «чин чина почитай, а меньшой садись на край». Во-вторых, они очень разборчивы в контактах. Вы им нужны — они идут на связь, с вами, у них пропал интерес — они сразу отрезали контакт, пропали, как будто они вас и не знали. Принцип — никаких лишних контактов. В-третьих, они не любят приглашать к себе домой. Делают это только в исключительных случаях или в отношении лиц высокого ранга (посла), или в случае крайней необходимости. Все контакты ведутся, как правило, в рабочие дни и часы. Конец недели, начиная со второй половины пятницы, у них только для отдыха, для семьи, развлечений. Как и итальянцы (этим отличаются и чернокожие), они не очень аккуратны с временем: опоздание для них обычная вещь. Но если вы опаздываете, то они обязательно это заметят. Это тем более странно, что они очень вежливы, предупредительны, того же требуют от собеседника и сами очень остро, негативно реагируют на любые замечания349. Устанавливаются контакты главным образом за столом. Упаси боже покритиковать еду, а в особенности вино. В больших домах в Париже свои винные погреба, свои марки, и если вы похвалили вино хозяина, то это может быть первым шагом к установлению добрых отношений (кстати, французы в отличие от нас, например, не чокаются350). Э. Кларк так характеризует немецких дипломатов: дипломатия они отличаются пунктуальностью. В сложных ситуациях, в особенности молодые сотрудники посольств, иногда нервничают. В переговорах ведут себя жестко, напористо. Недаром Г. Никольсон относил немецких переговорщиков к «воинам», отмечая их агрессивную манеру ведения переговоров. Читатель может сказать: «Ну, это было в прошлом.» Чтобы проверить эти суждения, я обратился к одному из видных специалистов по Германии, послу по особым поручениям, а прежде члену коллегии, начальнику третьего департамента МИД, занимавшегося Германией, и он мне сказал: «Да, действительно, немецкие дипломаты выступали на переговорах (а мне пришлось в свое время вести с ними долгие и упорные переговоры) как воины, они не любили компромиссов, шли на них в последний момент, отстаивали свои позиции до конца и уступали только тогда, когда не было другого выхода. Помню, например, когда встал вопрос об оплате Федеративной Республикой Германии нашей собственности-“недвижимости» — аэродромов, казарм, домов для офицеров, клубов, школ и других сооружений, принадлежащих нам в ГДР (построенных нами), то первоначально они категорически отказывались платить, а затем предприняли трюк, предложив, чтобы мы сами продавали все эти объекты, прекрасно понимая, что продажная стоимость в этом случае значительно сократится (а стоили они немало — 12—15 млрд. марок) и что за короткий срок советским представителям придется продать их за бесценок. Вопрос так и повис в воздухе и немецкие власти получили все это даром»351. Г. Крюгер, немецкий юрист и знаток дипломатии, отмечает умение немецких дипломатов «держать удар». Об этом свидетельствует и поражение Германии в войне. Внешней политике были нанесены сокрушительные удары, она потерпела полный провал. Один из исследователей немецкой внешней политики и дипломатии профессор И. Г. Усачев писал: «Дипломатию — оружие мира и сотрудничества народов — нацисты сделали средством подготовки войны... Немецкая дипломатия лишилась своей основы. В истории новейшего времени не было ничего подобного»352. И несмотря на это, многие немецкие представительства в нейтральных странах продолжали действовать. Довольно скоро были восстановлены отношения и со странами, с которыми Германия воевала. Немцы уделяли большое внимание подготовке дипломатических кадров. МИД Германии располагал огромной библиотекой (200 тыс. томов). И уже в 50—60-е годы наши дипломаты отмечали их хорошую и фундаментальную подготовку. Что касается ГДР, то она направляла для обучения слушателей в нашу Дипломатическую школу, а затем академию. Ее окончили многие советники и послы. В ней обучался и защитил диссертацию первый заместитель министра иностранных дел ГДР Г. Кроликовский. Немецкая усидчивость, трудолюбие, аккуратность сделали свое дело, и они были одними из лучших слушателей академии. Немецких дипломатов отличает хорошая юридическая подготовка, глубокое изучение юридических проблем. На переговорах их отличает систематичность, они любят обсуждать вопросы последовательно один за другим. Из своего личного опыта общения с немецкими дипломатами хотел бы отметить следующее. Они очень находчивы, умеют налаживать контакты и высоко ценят установленные связи. Приведу пример. В 1973 г. принимали в члены ООН ГДР и ФРГ. В то время я был членом нашей делегации. Мы, естественно, считали своим долгом помочь немецким товарищам установить контакты с дипломатами ФРГ, некоторые из нас даже предполагали, что делегация ФРГ будет мешать этому. Прошла неделя — две, и мы с удивлением обнаружили, что дипломаты ГДР уже давно установили такие контакты, и не мы им, а они нам стали сообщать очень важную и интересную информацию. Немцы умеют закреплять контакты, проявляя заботу о тех, с кем они установили связь, приглашая их домой, провожая на вокзал, передавая приветы своим знакомым из МИДа и из академии, не забывая поздравить с праздником, с днем рождения. Немецкая точность и аккуратность проявляются и здесь. Знаток немецкой внешней политики и дипломатии, автор ряда книг по этой тематике профессор А. Ахтамзян в беседе со мной так охарактеризовал современную немецкую дипломатию: это одна из самых сильных дипломатий мира. За плечами ее огромные достижения. Стратегическая цель германской внешней политики — германское единство — была достигнута в результате ее активной деятельности. На протяжении почти 30 лет дипломатическое ведомство возглавляют лидеры либеральной Свободно-демократической партии (В. Шеель в 1969—1974 гг., Г.-Д. Геншер в 1974—1992 гг., К. Кинкель с 1992 г.). К началу 90-х годов дипломатическое ведомство насчитывало около восьми тысяч сотрудников. Формально немецкие дипломаты не состоят в какой-либо партии. Долгое время при зачислении на дипломатическую службу предпочтение отдавалось юристам, в последние годы -экономистам. Дипломаты Германии свободно владеют двумя-тремя иностранными языками. Это, как правило, специалисты по той или другой проблеме, стране или региону. Традиционно германского дипломата отличает чувство субординации, внутренняя собранность и пунктуальность. Чуткий наблюдатель может заметить в поведении германских дипломатов проявление превосходства, высокомерия и даже всезнайства. В отношении молодых специалистов официально предъявляются высокие требования: дипломат «должен обладать важными качествами: например, широкими разнообразными интересами, общительностью и восприимчивостью, гибкостью, а также способностью выносить психические и физические нагрузки». Современный карьерный немецкий дипломат — это хорошо образованный специалист, исполнительный работник, который дорожит своим высокооплачиваемым местом1. Начиная с 1994 г., МИД ФРГ принимает энергичные меры к значительному улучшению подготовки по практическим вопросам с упором на отечественный бизнес. 1. Ужесточается набор в систему МИД, от кандидатов в дипломаты требуется не только наличие высшего образования, но какие- то дополнительные «плюсы» (работа за границей, второй диплом, знание сложных и редких языков). 2. Усиливается контроль за самостоятельным изучением дипломатами литературы. 3. Введена практика четырехнедельной подготовки по проблемам международной торговли и финансов. Она дополняется двухнедельным семинаром, на котором при участии менеджеров высокого класса из немецких фирм проигрываются типичные модели лоббирования отечественного бизнеса за рубежом. 4. Молодые дипломаты проходят две трехнедельные стажировки в германских компаниях. 5. Немцы отказались от примера США, которые практикуют принцип узкой специализации дипломатов. В МИД ФРГ сейчас считают, что каждый дипломат должен быть в состоянии работать в любом регионе и по любой тематике. 6. Хотя обычный срок службы за границей 3—4 года, но в идеале они считают, что в будущем дипломат должен находиться в стране пребывания значительно дольше353. В заключение несколько слов об особенностях немецкого этикета и поведения за столом. Немцы обычно называют титул каждого, с кем они разговаривают (г-н президент, г-н министр и т. д.). Если титул собеседника вам неизвестен, обычное обращение Herr Doctor, замужнюю женщину можно назвать Frau Doctor. Немцы не любят, когда гости опаздывают, и сами не опаздывают. За столом, в дружеской обстановке, они могут петь, иногда раскачиваясь. В отличие от французов, которые просто поднимают бокал, немцы чокаются. На публике при встрече немцы не целуются. В ресторане даже незнакомых приветствуют, а к официантам обращаются уважительно. Итальянская Итальянская дипломатия насчитывает несколько дипломатия, тысячелетий и обладает огромным опытом и традициями. Международное право многим обязано итальянским юристам. Латинский язык являлся до XVII—XVIII вв. мировым дипломатическим языком, и до сих пор латинские выражения употребляются в дипломатии, дипломатических документах, в речах на конференциях. Итальянцы очень гордятся своей страной, как колыбелью науки, искусства и дипломатии, и при контактах с итальянцами знание их истории и вклада в человеческую цивилизацию производит благоприятное впечатление, позволяет создать хорошую атмосферу благожелательности. Я в свое время увлекался историей Рима, хотел даже специализироваться по кафедре Древнего Рима и по своему опыту MOiy сказать, что обсуждение истории Италии помогало мне сблизиться с итальянскими дипломатами. Об итальянском характере исследователи пишут так: «Итальянцы несколько экспансивны, легко вступают в контакты, ценят русскую культуру, музыку, литературу и даже считают, что русский язык в чем-то похож на итальянский. Итальянские бизнесмены проявляют большой интерес к развитию деловых связей с Россией и в ряде случаев стремятся опередить своих западных конкурентов»1. Итальянцы настойчивы, они продолжают считать себя великой державой первого ранга — «самой культурной державой мира» — и раздражаются, когда их требования не удовлетворяются. На Парижской конференции 1919 г. они, например, потребовали присоединить к Италии город Джулия, и когда великие державы наотрез отказались это сделать, премьер Орландо покинул конференцию (правда, потом, не добившись своего, без всякого шума вернулся обратно). Воспользовавшись уходом Орландо, Совет трех в свою очередь разрешил грекам занять Смирну. Италия проиграла. Италия долго вела переговоры о дипломатическом признании СССР, итальянцы отказывались признавать советскую монополию внешней торговли. Мы обещали первой крупной стране, которая признает нас, некоторую «премию», но итальянские дипломаты, в арсенале которых были элементы шантажа, переоценили свои силы, и первой нас признала Англия. Некоторая переоценка сил характерна для итальянской дипломатии. Итальянцы, еще со времен Венеции, уделяли большое внимание дипломатическим документам — отчеты миссий, характеристики политических деятелей помогали им в осуществлении контактов за рубежом. Итальянские дипломаты регулярно получали сведения и информацию о положении внутри своей собственной страны, и можно сказать, что это также способствовало установлению контактов. В общем, дипломатическая служба в Италии была поставлена примерно и потому была заимствована и другими странами. Профессор Т. В. Зонова, специалист по дипломатии Италии, отмечает, что профессиональная подготовка старых кадров очень высокая. Италия располагает блестящими дипломатами. К сожалению, в последнее время этот уровень понижается. Молодежь, в особенности наиболее способная, предпочитает идти в обыкновенные коммерческие учреждения. В Риме нет учебного заведения, готовящего молодые дипломатические кадры, они принимаются по конкурсу из других университетов. Существующая Дипломатическая академия предназначена для повышения профессионального уровня. Итальянские дипломаты отличаются утонченностью, но к положительным качествам их не относятся аккуратность, пунктуальность, они могут опоздать на обед, ужин, затянуть встречу и даже не заметить этого. Они вольно обращаются со временем. Знатоки Италии, работавшие в этой стране, отмечают, что итальянцы настроены дружественно в отношении иностранцев. У них нет такого, скажем, расистского настроя, как у французов в отно- шении арабов. Итальянским дипломатам не разрешается вступать в политические партии, поэтому в беседах с ними никогда не спрашивайте, к какой партии они принадлежат или за какую партию они голосовали. Они будут шокированы и в лучшем случае ответят вам: «Мы служим государству»354. На контакты они идут легко, в том числе семейные, домашние. В Италии проявляют особое уважение к детям. Поэтому, здороваясь со знакомыми, сначала справляйтесь о здоровье детей, а затем о здоровье взрослых. Мужчины целуют руку у женщин и при встрече, и при прощании. Итальянцы любят выговориться. Не перебивайте их. К недостаткам некоторых итальянских дипломатов следует отнести то, что они, обещая что-либо, не всегда сдерживают свое слово. Еда у них предмет культа. За столом могут вестись и самые серьезные переговоры. Обед иногда длится 2—3 часа. За столом не чокаются, произнося «чин-чин». За столом трудность представляют спагетти — их навертывают за зубья вилки — это не легко, но этому следует научиться. Если вы едете в поезде и ваш попутчик предлагает закусить — откажитесь, сославшись на то, что вы только что поели. Это приглашение — просто знак вежливости. При посещении церкви будьте строго одеты. Женщины не должны надевать в церковь платье с короткими рукавами или с декольте, оставаться с непокрытой головой. Японская Хотя японская дипломатия сравнительно молода дипломатия. (ее история насчитывает немногим более 100 лет), она может гордиться своим профессионализмом. Дипломатические кадры тщательно подбираются. Кандидаты проходят строгие экзамены при поступлении на службу. Принципом японских дипломатов является постоянное пополнение своих знаний. От них требуется каждый день «упорно заниматься» с полной отдачей сил, забывая о личном времени. «Для тех, кто ненавидит принцип “майхому сюги” (мой дом, моя семья, а для вас семья — прежде всего МИД), наше министерство — неподходящее место, — говорил, обращаясь к молодым дипломатам, начальник секретариата министра иностранных дел, — дипломат должен полностью отдавать себя работе»355. Большое внимание уделяется изучению английского языка как мирового языка, так как считается, что для дипломатов глобальные знания его особенно важны. Одна интересная черта отличает кадры японской дипломатии — признание положительной роли династии в дипломатии, что, по мнению японцев, способствует профессионализму дипломатов и их преданности государству. (В СССР и России был прямо противоположный подход. Мы приветствовали существование династий врачей, учителей, шахтеров, артистов. В дипломатии же этот принцип категорически искоренялся, очевидно потому, что это приводило то ли к элитности, то ли к недостаточной «пролетаризации» кадров.) В Японии нередко можно встретить дипломатов в третьем и даже в четвертом поколении. Многие из них дослужились до самых высших постов. Бывают случаи, когда послами становятся три брата. Предпочтение при приеме на работу отдается детям дипломатов или тех, кто длительное время находился за границей, считается, что эти молодые люди уже имеют определенный опыт и хорошо знают язык. В японской дипломатии создана и поддерживается атмосфера высокой требовательности к сотрудникам. Все успехи и недочеты дипломатов фиксируются. Сильной стороной японской дипломатии является тщательная проработка вопросов, хорошая подготовка к беседам, контактам, переговорам. В то же время далеко не все японские дипломаты умеют ориентироваться в сложной обстановке. Для японской дипломатии в прошлом была характерна маскировка своих целей. Так, давая в конце XIX—начале XX в. заверения, что она не покушается на территории Китая и Кореи, Япония совершила агрессии в отношении и той, и другой страны; вероломно напала на Россию; ведя переговоры в 1940—1941 гг. с Америкой, под их прикрытием начала войну с США. И сейчас, во второй половине XX в., японская дипломатия ведет переговоры жестко, с нажимных позиций356. Тем, кто хочет познакомиться с японским характером, а для установления контактов с японцами это является непременным условием, я бы посоветовал прочитать замечательную кни1у Всеволода Овчинникова «Ветка сакуры»357. Первое, на что обращают внимание иностранцы, сталкиваясь с японцами, это и «загадочная улыбка», и их искусство скрывать свои мысли. Боб Дан Хэм в книге «Искусство быть японцем», как бы отвечая на вопрос о том, какие они — японские дипломаты, — пишет: «На Западе люди говорят вам правду, либо лгут. Японцы же почти никогда не лгут, однако им никогда не придет в голову говорить правду»358. Известно, что дипломаты предпочитают не говорить «да» или «нет» и делают это только в крайнем случае. Для японца произнести слово «да» и «нет» далеко не простое дело. Они тщательно избегают также слов «не мму», «не знаю», распространяя этот обычай и на область деловых отношений. Японцы не склонны выра жать свои мысли прямолинейно, а смысл фраз преднамеренно затуманивается оговорками, в которых заложена неопределенность. Из поколения в поколение их приучали говорить обиняками, чтобы уклониться от столкновения мнений, советовали избегать прямых утверждений. В разговорах, контактах с японцами следует иметь в виду еще одну их черту, впрочем, свойственную дипломатам и других стран, — они не терпят ни малейшего оскорбления или грубо сказанного слова и сами воздерживаются от подобных выражений. Их вежливость делает их приятными собеседниками. Корректность, обходительность японцев даже в большем ходу, чем обычно у дипломатов. Естественно, что они ждут и от вас такой же любезности и куртуазности. Деликатность ценится японцами превыше всего. И может быть еще больше, чем у англичан, у японцев ценится молчание, которое считается категоричнее слов. Все эти качества надо, конечно, иметь в виду, когда вы устанавливаете контакты с японцами. Несколько слов о японском стиле установления контактов и ведения переговоров. Они много внимания уделяют изучению тех, с кем устанавливаются контакты и ведутся переговоры, личностным отношениям с партнерами. С более слабым партнером они мо1ут отойти от своего тактичного обращения и прибегнуть у угрозам. Японцы очень чувствительны к общественному мнению: пример этого — кампания по возвращению «северных территорий», которая на долгие годы затормозила развитие двусторонних российско-японских отношений. Японцам (в отличие, скажем, от итальянцев) свойственна аккуратность. Их стиль — обязательность, точность во времени, в исполнении обещаний. Японцы умеют слушать партнера, демонстрируют внимание, поощряя собеседника высказываться, что, однако, отнюдь не следует понимать как согласие с вашей точкой зрения1. Китайская дипломатия во второй половине XX в. Китяйгкяя т х *J претерпела значительные изменения. Из отсталой дипломатия. . страны Китаи превратился в ядерную державу с миллиардным населением, с бурно развивающейся промышленностью. «Культурная революция» нанесла серьезный удар по имиджу КНР и его дипломатии. Более 40 китайских послов было отозвано из-за границы, иностранные дипломаты в Пекине подверглись уни жениям и оскорблениям, и «Красная гвардия» даже физически расправилась с некоторым из них. Советское и английское посольства подверглись нападению. В 1962 г. советская сторона закрыла консульства в Китае, контакты сократились. Китайцы, в особенности Дэн Сяопин, вели себя наступательно. А. Н. Косыгину даже отказали в телефонном разговоре с Мао, и связи, естественно, свертывались. Свой вклад в обострение отношений и разрыв контактов и связей внесли и люди, далекие от дипломатии. Министр обороны Малиновский на приеме в Москве сказал Чжоу Эньлаю: «Мы своего дурака (Хрущева. — В. 77.) устранили, уберите и вы своего» (Мао Цзэдуна). Чжоу Эньлай учинил страшный скандал и сказал, что уезжает359. (Китайцы вообще очень обидчивы и для них нет более серьезного оскорбления, чем насмешка360.) Приемы и переговоры проходили в жесткой полемике. Но, наконец, в 1969 г. состоялась встреча руководителей СССР и КНР — А. Н. Косыгина и Чжоу Эньлая. Это были не только большие политики, но и дипломаты. Начались оживленные отношения между двумя странами. В 1971 г. правительство Китая принесло свои извинения пострадавшим в годы «культурной революции» странам, компенсировало убытки, причиненные посольствам, заняло свое место в Совете Безопасности361. Наш посол в Пекине О. Трояновский так охарактеризовал китайских руководителей, с которыми он позднее вел переговоры. «На основе личного опыта я считаю, что китайское руководство по профессионализму на уровне, а в ряде случаев и выше уровня руководителей любой другой страны»362. Такого же мнения придерживался и известный американский дипломат Дж. Кеннан, который в своих мемуарах писал, что в «индивидуальном плане китайцы самые умные людихреди всех народов мира»363. Так как окончательные решения (как и у нас) принимаются, как правило, руководителями страны, то без их одобрения никакое изменение отношений невозможно. Вместе с тем руководители Китая считаются с мнением дипломатов, ученых. В переговорах участвуют обычно много экспертов (по финансовым, техническим и другим вопросам)364. Сами китайцы отстаивают свои позиции очень жестко и делают уступки только тогда, когда переговоры, казалось, зашли в тупик. Они умело используют ошибки, допущенные партнерами365. Дипломаты Индии близки к английской школе, Дипломатия МНОгие из них оканчивали английские университе- Индии ты и стажировались в английском Форин Офисе. Некоторые индийские дипломаты до дипломатической службы были чиновниками английской колониальной администрации. Индийские дипломаты, с которыми мне довелось встречаться, отличались высоким профессионализмом, разносторонними связями, умелым отстаиванием интересов своей страны. Когда между СССР и Индией были хорошие отношения, они охотно шли на контакты с нами, делились важной, даже доверительной информацией. Когда мы стали продавать оружие Пакистану, в Индии восприняли это с огромным возмущением и огорчением, так как характеризовали его как агрессивное, фашистское государство. Приехав в Лондон, я сразу навестил индийского посланника, переведенного, как и я, из Канберры, где он был послом. Первой его фразой была: — Как вы, наш друг, могли пойти на это? Ведь Пакистан — это Германия 30-х годов, он готовит против нас войну, мечтает об атомной бомбе и развяжет войну против нас при помощи ваших танков и самолетов. На мое возражение, что Пакистан так или иначе получит оружие, если не от СССР, то от других государств, скажем, от США, и что, поставляя оружие, мы в какой-то степени сможем контролировать его применение, влиять на подготовку военных кадров Пакистана, Чат- терджи произнес в ответ страстную и убедительную речь. — Так же говорили нам американцы, поставляя оружие Пакистану, но это наши недруги, они делают ставку на Пакистан против Индии. А как вы могли пойти на поставки самого совершенного оружия нашему врагу? Он привел мне массу доводов, надо сказать, довольно убедительных, и закончил словами: «Постарайтесь уговорить свое правительство не делать этого»366. Дипломатические контакты Индии с СССР развивались в высшей степени успешно. СССР сразу в 1947 г. признал независимость Индии и установил с ней дипломатические отношения. Москву посетили Джавахарлал Неру, Индира Ганди и другие руководители Индии. В 1955 г. было подписано соглашение о строительстве в Индии Бхилайского металлургического комбината и предоставлении кредита в 500 млн. рублей, а в 1959 г. завод был пущен. Высоко оценил строительство этого завода Дж. Неру, назвав его примером сотрудничества367. Советский Союз оказал огромную помощь Индии в урегулировании военного конфликта с Пакистаном в 1965 г. Между Индией и СССР установились отношения дружбы и сотрудничества: они были образцом отношений государств с различными социальными системами, а контакты между ними, регулярные, дружественные, взаимополезные, происходили на всех уровнях — политическом, дипломатическом, экономическом, между бизнесменами и рабочими, артистами и деятелями науки. Индия была одним из организаторов и лидеров Движения неприсоединения, и принципы этого движения поддерживались нашей страной. В некоторых государствах в штате наших миссий были даже специальные советники по делам Движения неприсоединения. Поддерживая контакты с представителями Индии, следует иметь в виду следующее. У индийцев высоко развито чувство собственного достоинства. Индус не позволит оскорбить себя. Прежде униженный в результате долгого колониального господства Англии, он расправил крылья и очень оберегает свою независимость. Американский дипломат, посол Уотсон в своей книге «Дипломатия» отмечает высокую компетентность индийских коллег в двусторонней и многосторонней дипломатии368. Мне импонировала еще одна черта индийских политиков и дипломатов. Их реализм, я бы сказал даже, практицизм, подчиненность одной цели — интересам страны. Мне довелось во время конферен ции в Дели на тему «Индийский океан — безатомная зона» встретиться с Индирой Ганди. Внимательно выслушав мою оценку конференции и ее решений и согласившись с ней, она сразу задала вопрос: «А как вы думаете практически осуществить ваши намерения превратить Индийский океан в зону, свободную от ядерного оружия? Ведь главное — именно в практической реализации этой хорошей идеи. Какие силы, какие государства ее поддержат? Как можно повлиять на Соединенные Штаты принять эти предложения?» Или другой пример. Один из индийских дипломатов ехал в отпуск в Индию через Москву. У меня были с ним хорошие отношения, и он прислал мне в Москву письмо с просьбой посодействовать ему в ознакомлении с нашей столицей. Я составил ему довольно обширную программу, включив в нее, конечно, и Кремль, и Большой театр, метро и другие места, которыми мы гордимся. Он сказал, что если позволит время, он с удовольствием посетит все эти места, но прежде всего, помимо Кремля, он хочет посетить музей Л. И. Толстого и музей Советской Армии. И я понял, что для индийского политика эти два таких разных объекта с практической точки зрения (идеологии и защиты интересов страны) представляют наибольший интерес369. Индийский дипломат ревниво относится к своей чести. Небольшой пример. В Лондон к отцу, послу Индии, приехал сын-школьник, и в магазине, куда он пошел один, его соблазнили цветные карандаши, которые он положил в карман. Его задержали, но как несовершеннолетнего, конечно, отпустили. Об этом пронюхали журналисты желтой прессы. В одной из газет появилась статья:« Отец заявил, что поступок его сына не позволяет ему представлять свою страну, немедленно подал в отставку и покинул Лондон»370. Латинская Америка — это общее название более 30 Латинской1 государств с населением около 400 млн.чело- Америки. век.Долгое время страны Латинской Америки изо бражались как американские статисты, не оказывающие серьезного воздействия на международные отношения, хотя вклад латиноамериканских держав в развитие цивилизации весомее вклада многих великих держав как прошлого, так и настоящего371. Дипломатическая служба Латинской Америки является относительно молодой, становление ее относится к середине XIX в., но уже тогда возникла одна особенность дипломатии этого континента, обусловленная, вероятно, исторической, культурной и языковой общностью, наличием сильного соседа — США, стремившихся прибрать к своим рукам этот богатейший район: проведение ими совместных действий, стимулирование интеграционных процессов на континенте. Большую роль латиноамериканские страны сыграли в разработке международного права. Аргентина и Бразилия были пионерами в организации коллективного посредничества в международных спорах (1915 г.). По инициативе государств континента была разработана и принята Гаванская конвенция о дипломатических чиновниках 1928 г., которая обобщила нормы и принципы, относящиеся к деятельности дипломатических представительств. Дипломатии континента принадлежит особая роль в разработке дипломатического убежища. Договорное оформление этот институт получил в Гаванской конвенции 1928 г., в конвенциях, заключенных в Монтевидео в 1933 и 1939 гг., межамериканской конвенции о праве дипломатического убежища, подписанной в Каракасе в 1954 г. В международном праве известна «Доктрина Эстрады» — конвенция по вопросу о признании новых правительств, сформулированная министром иностранных дел Мексики Х.Эст- радой в 1930 г. и одобренная многими государствами региона. Она отражает необходимость специального акта признания нового правительства какой-либо страны иностранным государством. Следует отметить высокий профессионализм дипломатов этого региона. В Латинской Америке уже давно существуют специальные академии и институты по подготовке дипл матов. Кандидаты в них отбираются очень тщательно. Подготовка ведется фундаментально. Мне довелось посетить Кубинский институт международных отношений и я могу засвидетельствовать высокий уровень преподавания там. В 1974 г. в Мексике был открыт Институт имени Матиаса Ромеро (видного политического деятеля и дипломата) для подготовки национальных дипломатических кадров. В 1984 г. была создана Дипломатическая академия в Перу. В 1997 г. ее посетила декан Дипломатической академии РФ Т. П. Петрова, она прочла там курс лекций. Эта академия готовит политическую элиту страны. Студентов не боятся привлекать к работе на самых ответственных конференциях. Изучается один язык, но он доводится до совершенства. Посол О. К. Квасов, хорошо знающий Латинскую Америку и работавший там, отмечает, что на развитие дипломатии континента оказали большое влияние (и продолжают оказывать) французские революции XVIII и XIX вв. и, конечно, связи с Испанией. Тенденция к проведению совместных действий, зародившаяся в середине XIX в., получила развитие в последние десятилетия. Координированные усилия дипломатии латиноамериканских государств направлены на стимулирование интеграционных процессов в Латинской Америке и создание региональных экономических организаций, на укрепление стабильности и безопасности в регионе (Договор о запрещении ядерного оружия в Латинской Америке — Договор Тлателолко), договор о создании механизмов политического взаимодействия в международных делах («Группа Рио»), на реорганизацию межамериканской системы (ОАГ). Естественно, что дипломатия и дипломатическая служба латиноамериканских стран имеют свои особенности. В качестве примера можно было бы остановиться на особенностях дипломатии Бразилии, которая не только занимает видное место во внешнеполитических акциях континента, но и пользуется авторитетом в международном сообществе. Важнейшей чертой бразильской дипломатии является высокий профессионализм ее представителей на всех уровнях. Этому способствует тщательный отбор кандидатов для дипломатической службы и фундаментальная система их подготовки, главным звеном которой является известный не только в Латинской Америке институт «Рио Бранко» — специальное учебное заведение в системе МИД Бразилии. Особенностью бразильской дипломатии является и глобализм в подходе к международной проблематике, что вытекает из стремления Бразилии, опираясь на свое стратегическое положение, природный, промышленно-технологический и людской потенциал, занять место одной из ведущих стран мира. Бразильской дипломатии присущи также такие черты, как твердость и последовательность в отстаивании своих позиций, четкость и лаконичность в их изложении, тщательность в подготовке документов, умение идти на разумные компромиссы1. В дипломатических учебных заведениях Латинской Америки в качестве кураторов работает много послов в отставке, т.е выдержи вается американский принцип — «дипломатов должны готовить прежде всего дипломаты». В 1996 г. впервые в Лиме состоялась сессия Организации американских государств. Перу очень хорошо организовала сессию и привлекла к этой работе Дипломатическую академию: преподаватели и студенты были прикреплены к иностранным делегациям. Для делегатов это была помощь, для студентов — практика. Генсек ОАГ поблагодарил правительство Перу за хорошую организацию сессии372. Все сказанное показывает, что в дипломатии Латиноамериканского континента есть много нового, интересного и самобытного, а сами страны ОАГ заслуживают серьезного уважения как солидные партнеры — такую мысль высказал мне только что возвратившийся из Венесуэлы наш посол там Н. М. Елизаров, затем директор Консульского департамента МИД России. Бразилия, Венесуэла, Мексика — это высоко развитые страны. Количество дипломатов в каждой стране не очень велико, но это элита, включающая в себя как профессионалов, так и опытных политиков. Почти все они, помимо своих стран, обучались в США, Франции, Италии, Англии, Германии (из Кубы — в СССР)373. Тем более обидно, когда в последние несколько лет (вплоть до 1997 г.) Россия не обращала достаточного внимания на этот континент, контакты на высоком и самом высоком уровне отсутствовали, наши средства массовой информации часто давали искаженную картину в этом регионе. Континент изображался как средоточие пороков. Даже М. С. Горбачев, побывав там, представил его в искаженном виде, заявив, в частности, что Колумбия криминализированная страна, с нестабильной обстановкой, где процветает наркомафия, правят бал наркобароны, а государство не может взять под контроль ситуацию. И это в то время, когда в стране начались значительные позитивные сдвиги во всех областях жизни, в том числе в борьбе с наркоманией3. 0 каком развитии контактов, связей и сотрудничестве может идти речь при таком отношении к стране высших руководителей СССР? Между тем наши послы в Латинской Америке подчеркивают, что для развития контактов и двустороннего сотрудничества с этим регионом существуют благоприятные возможности. Меняется традиционная схема торговых связей, начались обмены между отдельными штатами ряда государств и субъектами Российской Федерации, в частности, между губернатором штата Карабобо и Владимирской областью374. Латиноамериканские страны стремятся найти собственные лекарства от собственных головных болей, накапливают новый опыт и делают это успешно375: они становятся все более перспективным рынком для Российской Федерации. Для установления контактов в Латинской Америке и ведения переговоров следует знать следующее. Как правило, латиноамериканские дипломаты ведут переговоры не спеша, упорно, на практические предложения идут, а если есть финансовые проблемы, материальные затраты, то действуют осторожно. При заключении двусторонних соглашений тщательно проверяют их соответствие внутреннему законодательству. Беседы ведут обычно один на один, записей бесед (во всяком случае при вас) не делают. Поэтому, чтобы закрепить достигнутые решения, российские дипломаты обычно составляют «памятные записки» с изложением основного содержания бесед. Некоторые латиноамериканцы не всегда обязательны, поэтому желательно соглашение держать под контролем376. Латиноамериканцы экспансивны, дружелюбны. Ярко проявляют свои симпатии. Мужчину могут похлопать по плечу (но с мужчинами не целуются). Женщине могут поцеловать руку, хорошо знакомую — поцеловать в щечку. Не очень любят долгих и пустых бесед, предпочитают давать и получать точные ответы. Не любят выслушивать инструкции, предпочитают живой, человеческий разговор. Они более открыты, чем, скажем, западноевропейцы4. Этикет по сравнению с западными странами упрощенный. Мужчины обычно одеваются в темные костюмы. Пожилые дипломаты более тщательно следят за своим видом, всегда хорошо и со вкусом одеты. Следует отметить, что в министерствах (включая МИД) много женщин — не секретарей, а дипломатов, сотрудниц на ключевых постах. Например, в Перу директор департамента стран Восточной Европы, стран СНГ и России — Марта Чавес. Министры транспорта и экономики страны — тоже женщины. Опросы прессы показывают, что к 2000 г. число женщин в учреждениях значительно возрастет. В мире более 20 арабских государств, расположен- Дипломаты НЬ1Х в дзии и Африке. Всех их объединяет араб- арабских стран скии литературный язык, но диалекты значительно отличаются друг от друга. Поэтому, выбирая переводчика, нужно быть уверенным в том, хорошо ли он знает тот или другой диалект. Несмотря на попытку арабских стран добиться единства, между ними существуют серьезные противоречия. Почти в каждом дип- корпусе есть группы арабских стран. Но на мой вопрос одному из арабских послов — какие проблемы на своих заседаниях они обсуждают, он ответил: «А мы политические вопросы, чтобы не углублять разногласий, не обсуждаем». Но, несмотря на раскол, разногласия, юнионистская идея пустила глубокие корни. Не случайно значительные усилия арабской дипломатии были направлены на достижение промежуточных объединений. Такие попытки были предприняты в 50—60-х годах — создание Объединенной Арабской Республики из Сирии и Египта, попытки объединения Ливии с Тунисом, Марокко, Египтом и Суданом, создание ряда других осей, арабский фронт отказа, который был образован после Кемп-дэвидского договора, и т. д. Практически «золотое правило» арабской дипломатии — уделять первоочередное внимание отношениям со своими, как они говорят, «арабскими братьями». Это первый ближайший круг любого из арабских государств. Пример тому Саудовская Аравия и княжества Персидского залива. Они активно проводили в 70—80-х годах так называемую долларовую дипломатию. Суть ее сводилась к оказанию значительной, как правило, безвозмездной помощи «арабским братьям» в обмен на лояльную саудовскую и эмиратскую политику. У СССР были и у России остаются самые тесные связи с арабскими странами. Положение на Арабском Востоке в течение всего XX в. является сложным, а в ряде стран региона во второй половине столетия — напряженным. Наша страна последовательно высту пает за независимость арабских государств, за мирное урегулирование ближневосточного вопроса. СССР и Россия имели и имеют тесные политические и экономические отношения с арабскими странами. Мы заинтересованы в развитии торговли с ними, и для этого есть благоприятная почва. Но само положение в арабском мире, расхождения между арабскими странами создают подчас серьезные препятствия. Джон С. Кембелл, член совета по внешней политике США, считает, что «триумф национализма на Ближнем Востоке создает ужасный груз для западной дипломатии... Средства разрешения (конфликта) должны быть более утонченными и более разнообразными»377. Вернее было бы сказать, что «триумф национализма» был в известной степени порожден политикой самих западных стран, а теперь им надо искать выход в «умиротворении» этого жизненно важного региона. Представители арабского мира в ООН, включая Саудовскую Аравию, не без основания утверждали, что все беды этого района начались именно с британского вмешательства в его дела, и прежде всего с печально знаменитой декабрьской 1917 г. декларации, провозгласившей поддержку еврейских поселений в Палестине378. Ввиду важности этой проблемы и наших активных отношений с арабским миром следует хотя бы кратко остановиться на особенностях дипломатии арабских стран, установления контактов и ведения переговоров с ними. Арабская дипломатия в послевоенный период отличается приверженностью идее арабского единства. В 1945 г. в Каире был заключен пакт о Лиге арабских государств, дополненный в 1949 г. Договором о взаимной обороне и сотрудничестве. Цель Лиги — укрепление связей между государствами, координация их политической активности с целью обеспечения независимости и суверенитета и содействие интересам арабских стран. (Штаб-квартира ее в Каире). Ее задачей является также сотрудничество в области культуры, здравоохранения, транспорта, экономики и финансов379. В 1996 г. в Каире было проведено тридцатое совещание глав арабских государств. Но противоречия в этой организации приводили к расколу и даже к войнам между арабскими странами. Что можно сказать о дипломатии арабских государств, об установлении контактов с дипломатами этих стран и их системе вести переговоры? Прежде всего, несмотря на общий язык, общую древнюю культуру, эти страны настолько отличаются друг от друга, что в присутствии представителей другой страны могут воздерживаться от обсуждения вопросов, связанных с проблемами Ближнего Востока, от споров. Думать, что они все единомышленники — большая ошибка. Один из арабов даже сказал мне: «Мы больше отличаемся друг от друга, чем сходимся между собой». Однажды, когда я уже установил добрые отношения со многими арабскими послами, я решил пригласить нескольких руководителей арабских посольств на обед, так сказать, устроить «арабский вечер», и потерпел полное фиаско. Пока речь шла об отвлеченных вопросах, не связанных с положением в арабском мире, все шло более или менее нормально, но как только я попытался переменить тему и обратиться к собственно арабским проблемам, послы дружно замолчали и разговорить их не удалось. Впоследствии я вернулся к этому вопросу в беседе с нашим послом, работавшим в нескольких арабских странах, и получил такой ответ: «Да, действительно, до 1990 года, т. е. раскола, связанного с войной Ирака против Кувейта, арабские страны образовывали в дипкорпусах своеобразную группу и даже имели своего дуайена. Сейчас, насколько я знаю, эта практика отошла или отходит в прошлое»1. Все это свидетельствует, что к каждой попытке установить контакты и вести переговоры следует готовиться внимательно, учитывая особенности каждой отдельной страны и ее политику. Арабские дипломаты различных стран очень разные. Некоторые крайне молчаливы. Другие — представители, скажем, Сирии, ООП, некоторые египетские дипломаты — значительно более словоохотливы. Необходимость тщательной подготовки бесед с арабскими политическими деятелями и дипломатами диктуется еще высоким профессионализмом арабских дипломатов. Во-первых, все они должны иметь свидетельство об окончании высших учебных заведений. Многие оканчивали английские, американские и французские университеты. В 50—60-х годах и в самих арабских странах стали организовываться школы и институты по подготовке дипломатов. Во-вторых, они хорошо знают иностранные языки, прежде всего английский и французский. Арабский дипломат Муса Фараг в своей книге об арабской дипломатии пишет, что «эти языки широко распространены в дипломатических кругах» арабских стран380. Некоторые из них (немногие) знают и русский язык. В-третьих, сама дипломатическая служба арабских стран хорошо организована, а дипломаты достаточно дисциплинированы. Один из арабских послов рассказал мне некоторые подробности о стиле работы министерств иностранных дел арабских стран. Так, в МИДе Египта работой по ближневосточной проблеме специально занимаются 3—4 дипломата. Каждый из них, помимо общего наблюдения за проблемой, ведет отдельные ее аспекты и, что особенно важно, располагает по ней собственной информацией и выходит со своими предложениями непосредственно на министра, а тот на президента. Это позволяет оперативно решать важные проблемы. В других арабских странах жестко поставлена координация внешнеполитических проблем министерством иностранных дел. Чтобы добиться встречи с каким-либо министром, вы должны отправить в МИД ноту и получить разрешение381. Практически все арабские государства являются мусульманскими, входят в состав Организации Исламская Конференция, поэтому вопросы положения исламских меньшинств, религии, прежде всего ислама, являются для них архичувствительными. Не случайно большинство арабских государств, несмотря на весьма дружеские отношения с СССР, негативно отнеслись к направлению советских войск в Афганистан, а многие поддержали моджахедов. Примечательна также солидарность арабского мира с мусульманской Боснией. Практически все арабские государства критически отозвались о войне в Чечне, заявляя о своих симпатиях к «бойцам чеченского сопротивления». Саудовцы, имея значительные денежные средства в своем распоряжении, негласно проводят линию на то, чтобы держать своих послов, особенно в арабских странах, как можно дольше, всячески стремясь к тому, чтобы их представители были дуайенами. При этом они берут на себя все расходы, связанные с осуществлением этой достаточно хлопотливой должности. Египтяне, претендуя на роль, естественно, лидера арабского мира, стараются, как правило, группировать арабских послов и представителей вокруг себя, стремясь брать в свои руки инициативу в организации разного рода политических демаршей, встреч и т. п.* Арабские дипломаты хорошие полемисты и ораторы, и это следует учитывать на переговорах и конференциях. Так, посол Сирии в Лондоне по каждому вопросу мог прочитать интересную и полезную лекцию. Посол Ливана был тоже очень убедителен в своих ответах на самые сложные вопросы, да к тому же прекрасно образован. Я уже упоминал о постоянном представителе Саудовской Аравии при ООН в 70-е годы Баруди. Его сравнивали с Цицероном. Он, если не ошибаюсь, работал в ООН более 10 лет. Его речи всегда собирали полный зал Ассамблеи. Он отличался не только блестящим красноречием, но и хорошим знанием фактов, находчивостью. Его речи никогда не были скучными. Одни его речами восхищались, другие их опасались, но никто не оставался равнодушным. Знающие дипломаты предупреждали новичков — «опасайтесь разговаривать с Баруди наедине, он может использовать сказанное вами (а может неправильно понять вас) в свою пользу, и тогда вам не отмыться»382. Арабские дипломаты умеют устанавливать контакты, славятся гостеприимством383. В Лондоне особенно отличались своим гостеприимством марокканское и ливанское посольства. Арабские дипломаты немного и актеры. Когда они не хотят отвечать, они улыбаются, уверяют, что не знают этого вопроса, тянут время или отделываются «общими, обтекаемыми фразами»384. Послы арабских стран обычно строго следуют инструкциям. (Об одном исключении мы скажем позднее.) Не имея инструкций, они предпочитают не вступать в обсуждение вопроса. В качестве примера я мог бы привести опыт моих отношений с послом Саудовской Аравии. Ре гулярно раз — два в месяц мы встречались один на один в резиденции того или другого из послов. Когда я пытался расширить круг участников встреч, он (хотя был влиятельным человеком в своей стране, родственником короля, принцем) категорически отказывался, ссылаясь, что это не было оговорено инструкциями. Тогда, некоторое время спустя, я поставил вопрос о необходимости участия «переводчиков», так как иногда ему удобнее было говорить на арабском, а мне на русском. Прошло некоторое время, и, видимо, получив инструкции, он согласился. За месяц — другой до своего отпуска я сказал, что ему во время моего отпуска придется с кем-то встречаться, я думаю, что это должен быть представитель государства, т. е. посланник — поверенный в делах, он опять ответил: «Я подумаю», что на дипломатическом языке означает — я запрошу инструкции — и довольно скоро ответил согласием. Таким образом, круг участников встреч расширился до трех человек, и когда я ему на следующий раз сказал, что проект телеграммы в этот раз готовил уже не я, он, улыбаясь, ответил: «Хорошо, что мы облегчили работу для себя»*. Дипломаты ряда арабских стран предпочитают держаться и в отношении контактов и в отношении встреч пассивно. Так, посол Саудовской Аравии по своей инициативе (т. е. Эр-Рияда) за несколько лет сам поставил для обсуждения вопросы 2—3 раза, все остальные проблемы инициировали мы. Значительно более активны были в контактах с нами дипломаты Сирии, ООП, Марокко, Египта. Исключение составлял вопрос о ближневосточном урегулировании, точнее, агрессии Израиля. Здесь они могли выступать инициаторами, критикуя нашу политику в отношении Израиля, прежде всего разрешение советским евреям эмигрировать в Израиль. И еще одна особенность арабской и вообще мусульманской дипломатии. Вчера еще зависимые от Запада, арабы привыкли не доверять «западным империалистам», «белым». Они были твердо уверены (и не без оснований), что западные страны стремятся их обхитрить, обмануть, присвоить себе большую часть прибыли, и эти отношения они переносили на всех белых, будь то Запад или СССР (Россия). Вот несколько примеров из практики наших отношений с арабскими мусульманскими государствами. Президент Египта Садат высказал пожелание, чтобы Египет посетил Ю. В. Андропов. Он настаивал и не раз спрашивал, когда будет визит, мотивируя тем, что давно у него не было контактов с советскими руководителями. (Он, правда, имел в виду именно Ю.В.Андропова, так как у него сложилось впечатление, что советская разведка работает против Египта.) Советский посол наконец сообщил, что в Каир готов прибыть член Политбюро ЦК КПСС, председатель президиума Верховного Совета СССР Н. В. Подгорный. Садат, однако, сразу отказался от своей просьбы, сказав: «Я не могу принять Н. В. Подгорного». На вопрос посла о причине отказа Садат ответил: «Я болен». На вопрос посла, чем болен, Садат ответил: «Сердце». Тогда, естественно, посол предложил, чтобы к нему приехал лучший в СССР кардиолог, академик Е. И. Чазов, которого Садат вынужден был принять. Чазов, осмотрев его, сказал послу: «Здесь ничего особенного нет. Маленькое переутомление. Здесь не мой вопрос»385. Так Садат перехитрил самого себя. Недоверчивость, крайняя осторожность характерна для ряда арабских дипломатов и политиков. Один арабский дипломат признал, что даже при рутинных разговорах с официальными лицами других стран он предпочитает говорить, что он ничего не знает по обсуждаемому вопросу, если он даже хорошо информирован о нем, просто для того, чтобы иметь время подумать386. Иногда арабские дипломаты употребляют такие фразы, что сразу не поймешь, что они значат, их с трудом понимают и другие арабские дипломаты387. Для арабов одним из важных условий контактов, связей, переговоров является установление доверия. Они стараются не столько предугадать решение проблемы путем анализа событий, сколько извлечь решение из опыта прошлого. При этом отдельные страны имеют свои особенности. Участник переговоров в Кемп-Дэвиде У. Квандт отмечает, например, такие типичные черты египетской дипломатии, как чувствошациональ- ной гордости, жесткий стиль ведения переговоров, неукоснительное соблюдение национальной независимости (любые вмешательства в их внутренние дела решительно отвергаются)4. В арабских государствах существуют свои нормы этикета, протокола, просто обычаи, как правило, связанные с образом жизни, религией, идеологией. В одних странах они ближе к средневековым, в других — к современному цивилизованному миру. Их, конечно, надо знать при установлении контактов, при беседах, переговорах, в особенности если вы едете в арабскую страну. Прежде всего — это отношение к Корану, к мусульманской религии. Не следует допускать никакой критики Корана и, конечно, надо проявлять уважение к нему. Учитывать то отношение к женщине, которое принято в этой стране: ни в коем случае не подавать руку женщине, в противном случае могут возникнуть осложнения. Не подавать ни в коем случае мужчине для приветствия левую руку (она употребляется при омовении в туалете). При знакомстве, контакте не принято расспрашивать о жене, передавать ей приветы, и наоборот, если вы знаете, что у вашего партнера есть дети, нужно расспросить о них, рассказать о своих детях. (Я рассказал, что своему старшему сыну советовал изучать арабский язык, что он был послом в нескольких арабских странах, что моя внучка родилась в Каире — это производило впечатление на арабских собеседников и сближало нас.) У мусульман, арабов не принято употреблять вино и, приглашая на ланч, обед, коктейль, не надо принуждать их пить вино (хотя в узкой компании, когда вы хорошо знаете ваших партнеров, можно предложить и водку, и вино, и они с удовольствием пьют). Нельзя подавать к столу свинину, а лучше всего через помощника расспросить, какую пищу предпочитают гости. В Ираке, например, на больших приемах на стол подают части туши коровы и все разрывают их руками, поэтому не просите нож и вилку*. Дипломатия Австралии как независимого, само- Становление стоятельного государства начала оформляться дипломатии „ „ , * Австралии после первой мировои воины, но наиболее бурно она развивалась в конце второй мировой войны и после нее. С каждым годом Австралия все более активно включалась в мировую дипломатию. Вероятно, это объяснялось ее экономическим, промышленным развитием, освоением новых энергетических источников, ростом жизненного уровня населения и соответственно престижа страны. Раньше ее зависимость от внешней политики Англии была настолько велика, что не давала возмож ности развития самостоятельной дипломатии. Ослабление этой зависимости, усиление связей (а иногда и зависимости) с США, активность ее собственных соседей по Азиатскому-Тихоокеанскому региону, желавших расширить отношения с богатой Австралией, заставили руководство страны начать формировать свою собственную дипломатию суверенной Австралии. Этому процессу способствовало создание ООН, в котором самое непосредственное участие приняла и Австралия. В подготовке конференции в Сан-Франциско и ее проведении значительную роль сыграл выдающийся политический деятель страны, ее министр иностранных дел доктор Г.Эватт. Впоследствии он был и президентом Генеральной Ассамблеи ООН. Австралия приняла активное участие в ряде международных организаций Азии и бассейна Тихого океана. Одним из основных направлений австралийской дипломатии стало «северное направление». Премьер-министр страны Р.Мен- зис, занимавший этот пост с перерывом около 20 лет, говорил, что та часть Азии, которую Англия называет «Дальний Восток», для Австралии звучит как «Ближний Север»’. Интересы и позиции Англии на «Дальнем Востоке» со временем ослабевали, а Австралии, наоборот, усиливались. Австралийская дипломатия стала более концентрироваться на этом районе, который, по выражению одного австралийского дипломата, «может быть, несет для нас определенный риск, но зато предоставляет нам большие возможности»388. Директор австралийского института международных отношений Ален Уотт, характеризуя успехи дипломатии Австралии за последние десятилетия, указал и на ряд ее недостатков, а вместе с тем дал и некоторые советы389. В том же ключе отзывается об Австралии и профессор Дипломатической академии МИД России А. Ю. Рудницкий. В беседе со мной он отметил: «Посредническая миссия» Австралии, которую так или иначе осуществляли два наиболее известных министра иностранных дел Австралийского Содружества — Г. Эватт и Г. Эванс и которая отвечает требованиям политики тихоокеанского регионализма, настраивает их на иной ляд Это стало особенно заметно в последние десятилетия, когда канберрский МИД активно пробует свои силы «в наведении дипломатических мостов» с азиатскими государствами, в урегулировании региональных конфликтов (наиболее яркий пример — камбоджийский). Именно в тот период австралийская дипломатическая служба (некогда на сто процентов англосаксонская) разбавляется выходцами из стран Азии — индийцами, китайцами, вьетнамцами ит. д. Правда, несмотря на все старания, далеко не все австралийские дипломаты сумели избавиться от привычки относиться к странам «иного круга» без высокомерия, излагать свою точку зрения с излишним нажимом и охотно поучать своих соседей, что частенько приводит к эффекту, обратному желаемому*. Австралийские дипломаты иногда бросаются в крайности, от гегемонистских замашек к угодливости, в частности это проявляется в дипломатических контактах с наиболее сложными для Австралии государствами Юго- Восточной Азии — Малайзией и Индонезией с их некоторой прямолинейностью390. Следует, однако, отметить, что эти качества присущи не только Австралии, но и некоторым другим государствам, недавно ставшим на путь создания своей собственной, полностью национальной дипломатии, и даже многим руководителям дипломатии крупных европейских государств, когда их партии приходят к власти и должности глав дипломатических ведомств занимают лица, ранее не работавшие на дипломатическом поприще. Но с каждым годом австралийская дипломатия избавлялась от своей «провинциальности». Она представляет страну, которая становится в ряд держав, играющих первостепенную роль в Азии. И если ее влияние в делах Европы еще не столь ощутимо, как в Азии, то во многих международных организациях она уже играет ведущую роль. Австралийская дипломатия стала более гибкой, ее связи с Японией, Южной Кореей, Индонезией, арабскими странами приобрели более содержательный и глубокий характер. Мне довелось хорошо знать министра иностранных дел Австралии П. Хэзлока, некоторых премьер-министров страны, сотрудников МИД Австралии. Судя по моим личным впечатлениям (такого же мнения придерживались и многие послы в Канберре и дин дипломатического корпуса), австралийские дипломаты — профессионалы высокого уровня, интеллигентные люди, они искусны в установлении контактов, умеют расположить к себе. Даже при обсуждении спорных вопросов они держатся корректно и всегда стараются заканчивать беседы и переговоры на доброй ноте. Большинство дипломатов знают французский и немецкий языки. Австралийская дипломатия располагает специалистами, знающими языки стран, по которым они работали: Китай, Россия, арабские страны. Профессор А. Ю. Рудницкий в беседе со мной так охарактеризовал дипломатию пятого континента: «В отличие от азиатов, с их прагматическим складом ума, австралийцы привычнее и лучше чувствуют себя на крупных политических форумах и конференциях, в ООН, словом, там, где можно с внешним блеском излагать проекты и предложения и принимать масштабные решения, которые так и останутся на бумаге. Некоторая умозрительность австралийского подхода проявляется в манере, весьма свойственной и российской (не говоря уже о советской) дипломатии — разработать и утвердить политическую схему и лишь потом заняться наполнением ее конкретным содерлсанием»*. Переговоры австралийцы ведут вдумчиво и умело, отстаивают свою точку зрения твердо, но сделав ошибку, немедленно ее исправляют. К партнерам по переговорам относятся внимательно, умеют слушать, заинтересовать партнера беседой. С дипкорпусом поддерясивают активные отношения. Доступ к министру иностранных дел для послов не представляет труда. Но, к соясалению, министр часто отсутствует в Канберре. На мой вопрос, чем это объясняется, он мне ответил: Во-первых, многочисленными зарубежными встречами и конференциями. А кроме того, я должен часто встречаться с избирателями. Я знаю по имени по крайней мере 600 своих избирателей, если они не будут меня знать, то меня не изберут и вы тогда уже совсем не сможете меня видеть, шутя добавил он391. Мне довелось не раз встречаться и с премьер-министром, в том числе у него дома. В отличие от англичан, австралийские диплома ты, несмотря на английскую школу, более открыты для партнера, формулировки их позиций во время переговоров более определенны и не содержат (как у англичан) двойного понимания. Манеры австралийских дипломатов больше отвечают не английской школе, а национальному характеру австралийцев, а он очень своеобразен. Особенно поражает в австралийцах чувство собственного достоинства Каждый австралиец, кем бы он ни был, «считает себя королем», как говорят в Австралии. Они с уважением относятся к собеседнику, но и требуют такого же отношения к себе. Они просты в общении, приветливы, более открыты, чем некоторые другие национальности, но могут быть и довольно резкими, если им попытаются читать нотации или «командовать» ими. Члены парламента более доступны дипломатам, мне представляется, что они даже любят встречаться с дипломатами, такое общение дает возможность парламентариям расширить свой кругозор. Со своей стороны, министерство иностранных дел Австралии, чтобы преодолеть географическую отдаленность Австралии от других континентов и их внешней политики и дипломатии, ввело у себя курсовую систему подготовки и повышения квалификации дипломатов. На курсах учатся не только австралийцы, но и представители Азии и Африки. Австралийские дипломаты по своему уровню вполне могут конкурировать с видными дипломатами Запада. Выступая в парламенте, министр иностранных дел Австралии говорил, что австралийская дипломатия быстро совершенствуется. На дипломатию Австралии накладывают свой отпечаток и национальные проблемы, связанные с иммиграцией в Австралию. Отношение к эмигрантам из Европы у большинства австралийцев более или менее благоприятное. Но у части жителей страны есть предубеждения против расширения азиатской иммиграции. Коренные австралийцы опасаются, что из-за ее роста они останутся в стране в меньшинстве. В душе многие австралийцы называют свою страну «Белой Австралией» и считают, что предотвратить ее превращение в желтую или черную — задача прежде всего австралийских дипломатов, а между тем лейбористская партия уже в 1966 г. вычеркнула из своей программы термин «Белая Австралия». Дипломатический корпус страны относительно небольшой. Многие государства, будучи прежде всего заинтересованы в торговле с Австралией, представлены генеральными консульствами. Генконсулы предпочитают находиться в главных промышленных и торговых центрах страны — Сиднее и Мельбурне, к тому же очень красивых городах, располагающих прекрасными океанскими пляжами, театрами и другими центрами развлечений, что отличает их от скучной и оторванной от океана Канберры и делает жизнь в этих городах для иностранных дипломатов и приятной, и интересной. Дипломатия Прежде всего определим, что мы называем «малы- малых стран. ми странами»? На мой взгляд, довольно удачное определение этому понятию дала профессор одной из нью-йоркских академий А. Б. Фокс. Она пишет, что малыми странами можно считать такие государства, которые не обладают достаточными военными силами, чтобы отражать нападение больших государств в течение длительного периода*. Далее Фокс приводит слова Макиавелли о методах разрешения конфликтов: надо быть лисой, чтобы распознать ловушку, и львом, чтобы устранить волков. Желание быть только львом не дает результатов. А. Фокс делает вывод: «Кажется, совет мыслителя хорош для тех государств, которые располагают малыми вооруженными силами»392. Действительно, бывают времена, при которых так называемые малые государства могут с большим успехом (применяя в том числе метод лисы) использовать дипломатию, воспользоваться преимуществами своей экономики (нефтедобывающие страны), географического положения и другими факторами, чтобы отстоять свою страну и даже извлечь пользу из столкновения великих и больших государств. Тогда роль малых государств (пример Сербии накануне первой мировой войны, Польши накануне второй мировой войны) значительно возрастает393. После второй мировой войны малые государства, а также Австрия продолжали играть большую роль, чем, казалось бы, позволяли их военные и экономические ресурсы. Бывшие колониальные и полуколониальные державы, приобретя самостоятельность, стали играть значительную роль в делах своих континентов (Нигерия, Египет, Северная Корея, Индонезия), а некоторые и в международной дипломатии. Так, в некоторых проблемах — в отношении ядерных взрывов, по вопросам экологии, не говоря уже о движении Север — Юг (за помощь Севера Югу), — они выступают соли- дарно против великих держав, доставляя дипломатии последних немало неприятностей и затруднений. Одна из основных черт дипломатии малых стран заключается в том, что, как правило (если между ними нет больших территориальных или правовых споров), дипломаты этих стран в дипкорпусе поддерживают добрососедские отношения. Отсюда контакты с представителем одного из малых государств открывают путь к установлению связей с дипломатами смежных стран. Наконец, контакты с дипломатами малых государств дают возможность вовлекать их в переговорные процессы с другими государствами. И, как говорил автор, которого мы только что цитировали: «Это может дать большие выгоды. Наиболее щепетильные и деликатные вопросы можно обсудить предварительно через них (через малые государства). Кроме того, эти страны имеют большой дипломатический опыт и выработали гибкую политику. Они обладают также крепкими нервами»1, тем более, что рассматриваемые спорные вопросы их стран непосредственно не касаются. При общении с дипломатами малых и средних государств при установлении с ними контактов и вовлечении их в переговоры, важно учитывать возраст их государств: как давно они существуют как независимые государства, каким авторитетом в мировом сообществе они пользуются, насколько опытны и искусны их дипломаты. Многие европейские страны имеют долгую историю дипломатических традиций, свои школы дипломатии. Это такие страны, как Швеция, Испания, Турция, Греция, Швейцария. Круг их связей больше, чем у только что народившихся государств, и, конечно, Россия и другие страны СНГ должны учитывать это, хорошо знать их историю, культуру, которыми они справедливо гордятся, и главное, их многовековую международную дипломатическую деятельность. Малые страны часто предпочитают не афишировать свои контакты, вступая скорее в тайные, чем в открытые связи и переговоры, чтобы избежать давления великих держав. И еще одно обстоятельство надо иметь в виду при завязывании контактов с малыми государствами, которое также обусловливает их закрытый характер. Участие в разрешении споров третьих государств может вызвать неудовольствие или даже протест со сторо ны части населения, обвинения в том, что страна, дескать, ввязывается в конфликт, который может ей повредить и т. д. Поэтому, привлекая к урегулированию того или другого конфликта третью (малую) страну нужно особенно тщательно соблюдать протокол, этикет этой страны. Впрочем, это относится вообще к вопросу об отношении великих государств к малым странам. Контакты с малыми иностранными государствами и их представителями имеют и еще одну важную особенность. Возьмем Австрию. Ее статус нейтральной страны и наши контакты с ней обусловливали ее более терпимую позицию в отношении некоторых наших внешнеполитических акций по сравнению с позицией других западных держав. Так, во время ввода наших войск в Прагу в 1968 г. Австрия на официальном уровне выступила со сдержанной оценкой действий стран Варшавского договора. Очень много дают дипломатии тесные контакты с послами малых стран. В Лондоне во время моего пребывания там посол Финляндии был одним из самых опытных дипломатов. У него были тесные связи с послами западных стран, которые, естественно, считали его «своим». У него были и хорошие контакты с представителями правительства. Его отличал глубокий аналитический ум. Резиденция советского посла и его резиденция были расположены рядом (и иногда даже мячи с нашего теннисного корта залетали на его территорию). У него было доброе отношение к России и он любил говорить: «Мы с вами вдвойне соседи», имея в виду географическую близость двух стран и наших резиденций. Встречи с ним всегда давали пищу для размышлений. Благодаря своим широким контактам с западными послами, он лучше знал и понимал точку зрения Запада*. Малые страны играют важную роль, оказывая дипломатическую помощь другим странам. Впервые в истории дипломатии в такой роли выступила Швейцария. Впоследствии эту дипломатическую эстафету приняла Швеция. Многие швейцарские и шведские посольства, как и послы некоторых других государств, выполняли поручения кубинской дипломатической службы, в том числе связанные с выдачей виз. Посол Швеции в Москве, например, был приглашен для урегулирования дипломатических вопросов между Израилем и некоторыми арабскими странами. Аналогичную роль по урегулированию конфликтов выполняли премьер-министр Швеции и президент Пакистана. В настоящее время число госу дарств, которые готовы предоставить своих послов для урегулирования конфликтов, значительно возросло. Профессиональная солидарность дипломатов малых стран все больше способствует расширению участия послов одной страны в решении конфликтов другой страны394. В положении о дипломатической службе Швейцарии записана обязанность предоставления дипломатами страны услуг иностранным государствам по ведению дипломатических переговоров. Внушителен вклад Нидерландов в содействие «международному диалогу» и улаживание конфликтов. В последнее время и вновь образованные, относительно молодые государства также стали участвовать в этом процессе (Кот- д’Ивуар, Кения, Сингапур). Дипломаты этих стран привлекаются прежде всего из-за высокого авторитета их государственных руководителей. Более того, конфликтующими сторонами для ведения переговоров приглашаются не только та или другая страна, но и группы стран395. При установлении контактов с малыми странами нужно хорошо знать их протокол, их обычаи и склонности, их этикет, в особенности, когда вы находитесь на их территории. «Со своим уставом в чужой монастырь не ходят». А как мы уже имели случай отметить, эти страны особенно щепетильно относятся к нарушению их обычаев. Например, большим пороком у многих малых стран является опоздание на прием, если время совершенно точно зафиксировано. Но в Испании, наоборот, прибыть в точно назначенное время не совсем прилично. Нельзя наносить визитов в часы непосредственно после обеда. В Испании, если вам дают визитную карточку, это признак самого большого доверия. Как мне говорил один испанец, это означает, что, приехав в его страну, я могу считать его дом своим домом. Испанские дипломаты идут на контакты довольно свободно, они исключительно вежливы и приветливы, но если вас приглашают остаться на завтрак — не принимайте это приглашение: это может быть простой формальностью. Считается, что принять такое приглашение можно только после третьего повторения его. В Голландии следует быть особенно сдержанным. На серьезные контакты голландцы идут не сразу. В отличие от испанцев они очень точно соблюдают время (приглашения) и того же требуют от других. Рукопожатия в этой стране, как правило, не приняты. Достаточно просто поздороваться. К комплиментам относятся сдержанно. Венгры очень эмоциональны. На контакты в силу этого идут свободно. Деловые вопросы не любят обсуждать за обеденным столом, в особенности в ресторане, но совместные посещения ресторанов для закрепления контактов практикуют широко (это сближает партнеров). В Швейцарии следует обязательно заранее согласовать дату и время визита. Дамам не принято целовать руку, но желательно принести им цветы. В отношении времени швейцарцы аккуратны. Швейцарские дипломаты очень гордятся своей страной, ее историей, своим нейтралитетом. В современном Вьетнаме чиновники и дипломаты — люди, как правило, образованные, ведут себя на западный манер. На контакты идут охотно, доброжелательны. (Простые люди не знают тонкостей протокола. Они могут прийти к вам без приглашения рано утром.) В 60-е годы, когда я там был, вьетнамцы не употребляли крепких напитков и почти символически пили (вернее, пробовали) виноградные вина. К своему великому соседу относились с известной подозрительностью (но не афишировали этого). Характер последнего десятилетия российской дип- Современная ломатии в значительной степени определялся объ- россииская > _. дипломатия, ективными и субъективными условиями России, огромными изменениями в ее экономической и политической жизни, борьбой различных политических сил, переходом от одного строя к другому и, конечно, персональными изменениями в руководстве министерства иностранных дел. В середине января 1991 г. ушел в отставку министр иностранных дел Э. А. Шеварднадзе, его заменил опытный дипломат А. А. Бессмертных, пробывший на этом посту немногим более полугода, затем был назначен Б. Панкин, после чего пост министра занял вновь Э. Шеварднадзе, но всего на две недели. В декабре 1991 г. министром стал А. В. Козырев. Еще в 1988 г. он опубликовал в журнале «Международная жизнь» статью под названием «Доверие и баланс интересов». Ее лейтмотивом было положение о неправильности всей предыдущей внешней политики СССР и России и необходимости ее коренного изменения. Статья вызвала очень большой интерес в нашей стране, но главное, за рубежом. Госдепартамент США немедленно запросил, является ли она отражением мнения руководства страны и МИД или его личным взглядом. МИД ответил дипломатично, но совершенно ясно: «Козырев излагает свои собственные позиции, но они находятся в духе перестройки». Это был сигнал для США и других стран — «с таким дипломатом можно работать». Затем он был назначен министром иностранных дел России, входящей в то время в состав СССР. Хотя это министерство в тех условиях не играло существенной роли, но, учитывая молодость Козырева и «актуальность» его взглядов, он стал приемлемым для руководства страны. Не виной, а бедой Козырева были события, которые стали происходить в российской дипломатии после его назначения. Он не имел необходимого дипломатического опыта, у него отсутствовали знания организационной работы, так необходимого для министра, наконец, он был излишне амбициозен, переоценивал свои силы, а классики дипломатии (Г. Никольсон и Ж. Камбон) считали эти качества большим недостатком дипломата. Он сразу принял самое активное участие во внутренней борьбе. Значительная часть его речей была посвящена борьбе против «коммуно-фашистов», и даже тогда, когда президент призывал к примирению противостоящих сил, Козырев продолжал свою линию, считая внутреннюю борьбу с оппозицией одной из главных задач министра иностранных дел. Уже меньше чем через год его деятельность как министра стала подвергаться критике внутри страны за его «проамериканизм», за его готовность пойти на необоснованные уступки Соединенным Штатам, за то, что МИД не имеет долгосрочной внешнеполитической линии, плана развития отношений со странами Содружества и т. д. На одно из первых мест министром была поставлена борьба за «права человека» во всемирном масштабе, отодвинуты на второй план собственно национальные интересы страны, новые идеи по защите интересов государства стали редкостью. Делалась ставка на благотворительность Запада, прежде всего США. Явно сворачивалась деятельность российской дипломатии в АТР. МИД мало занимался координацией деятельности различных министерств и ведомств в области внешней политики, несмотря на имевшиеся на этот счет указания и распоряжения президента. Это приводило к серьезным провалам в нашей внешней политике. Так, президент еще в 1994 г. заявил о нашем категорическом несогласии с расширением НАТО, а А. Козырев и один из его заместителей начали переговоры с США о «предоставлении компенсаций России за расширение НАТО». Центральный аппарат МИД все время реформировался, но так, что при этом вытеснялись дипломаты, неугодные руководству министерства'. Наиболее слабыми оказались кадры, занимавшиеся экономическим сотрудничеством со странами СНГ. Средства массовой информации России самых различных направлений и дипломаты критиковали российскую дипломатию. Так, бывший посол России в США В. Лукин, прямо намекая на министра, так охарактеризовал его политическую линию: «Это “инфантильный проамериканизм”». Критикуя постоянные разъезды Козырева, он писал: «Я не уверен, что главная задача дипломата состоит в том, чтобы непрерывно перемещаться в пространстве, пожимать руки, улыбаться и направлять из одной страны в другую телеграммы о том, как уважают наше руководство в этой стране». Он называл этот стиль «аэродромопоказушной дипломатией»396. Президент Б. Н. Ельцин не раз критиковал деятельность МИД. Однажды он высказал недовольство качеством аналитической информации министерства, сославшись на то, что только из двух российских посольств — из США и Англии — идет добротная и серьезная информация. В другой раз он сравнил аналитическую информацию МИД и Службы внешней разведки и отдал предпочтение последней. Критиковал он и стиль работы министерства, ее организацию. В результате чего впервые, насколько я знаю, был назначен специальный заместитель министра, который ведал организацией работы министерства. Аналогичными были мнения о работе российского МИД в то время и многих иностранных политиков. Президент Центра имени Р. Никсона Д. Сайме охарактеризовал А. Козырева как деятеля «откровенно прозападного толка», ориентирующегося в большей степени на общечеловеческие ценности, чем на национальные интересы России397. По его словам, Козырев назначен был на свой пост тогда, когда российское руководство возглавило кампанию за уничтожение «советской коммунистической империи» и тогда было очень модно выступать в унисон с США. По мере усиления националистических тенденций в России развивались политические убеждения министра. Так, при обсуждении в Совете Безопасности он поддержал войну в Чечне. Хотя для дипломата скорее можно было бы ожидать не поддержки войны против части своего народа, а политического решения проблем. Назначение в 1996 г. министром иностранных дел Е. М. Примакова было воспринято западными политиками, учеными и журналистами как конец целой эпохи во внешней политике России398. Они подчеркивали, что «России следует защищать свои национальные интересы и проводить интернациональную политику великих держав». Индийская газета «Пэтриот» справедливо отмечала, что назначение нового министра «создает возможность установить хорошие отношения с Государственной Думой», депутаты которой полагают, что Е. Примаков будет проводить более взвешенную и сбалансированную политику в отношении Запада, и не ошиблась399. По сравнению со своим предшественником, новый министр был политиком совершенно другого калибра. Во-первых, он был одним из наиболее образованных, интеллигентных людей страны. Он окончил Институт востоковедения, затем аспирантуру МГУ, защитил диссертацию, был избран членом-корреспондентом АН СССР, потом академиком и академиком-секретарем отделения мировой экономики и международных отношений АН СССР. В 80-е годы он (по совместительству) был профессором Дипломатической академии, читал курс «Мировая экономика». Во-вторых, он активно участвовал в работе средств массовой информации. В молодости по окончании института он работал корреспондентом радио и газет на Ближнем Востоке и стал одним из лучших журналистов-международников. Это дало ему возможность приблизиться к собственно дипломатической работе, ибо дипломатия — прежде всего наука письменная, а международная журналистика — родная сестра дипломатии. В-третьих, возвратившись из стран Ближнего Востока, он был назначен директором Института востоковедения. Таким образом, теперь его стали отличать, не только хорошие знания условий работы за границей, но и большой опыт организационной работы (по руководству корреспондентскими пунктами и большим московским академическим институтом). Очень скоро его назначают директором Института мировой экономики и международных отношений, который, бесспорно, был лучшим институтом страны по вопросам мировой экономики и политики, научным центром по этим проблемам. За эти годы он написал ряд солидных монографий по проблемам международной политики и экономики, многие из этих книг были изданы в десятках государств мира. После августовского путча (1991 г.) его назначают руководителем Службы внешней разведки, что еще больше расширяет круг его научных, политических горизонтов. (Небезынтересно отметить, что аналогичная должность — руководителей разведки страны — стала трамплином для ряда политических деятелей западных стран. Так, руководитель ЦРУ США Дж. Буш стал президентом США, а руководитель германской разведки стал министром иностранных дел Германии в правительстве Г. Коля. История СССР также знает подобные примеры — руководитель КГБ Ю. В. Андропов в 1983 г. был избран Генеральным секретарем ЦК КПСС.) 9 января 1996 г. президент назначил Е. М. Примакова министром иностранных дел РФ. Через несколько дней после своего назначения, как в свое время это сделал А. М. Горчаков, Примаков изложил внешнеполитические и дипломатические позиции, которые он намерен отстаивать на новом посту. «Россия, несмотря на нынешние трудности, была и остается великой державой, — заявил он, — и ее политика во внешнем мире должна соответствовать этому статусу»400. Уже после первых выступлений нового министра западные политики, ученые и журналисты заметили, что замена одного министра другим «ознаменовала конец целой эпохи во внешней политике России». Пресса отмечала, что, в отличие от прежнего министра, Е. М. Примаков будет защищать национальные интересы России и проводить напористую политику великой державы401. Нового министра отличали прежде всего глубокий реализм в политике и дипломатии, новые идеи, направленные на защиту ин тересов России. Так, выступая в июне 1996 г. в МГИМО МИД РФ, Примаков поставил на одно из первых мест среди многочисленных задач российской дипломатии создание благоприятных условий для решения экономических проблем, укрепления экономического положения России402. Он отмел попытки западной дипломатии представить дело так, что в результате окончания «холодной войны» победили западные страны и оказалась побежденной Россия. Примаков говорил: «В ходе этой войны не было победителей и побежденных и потому не может быть создано однополюсного мира»403. После встреч с рядом политических деятелей зарубежных стран он сделал вывод: «Соседи Соединенных Штатов — Мексика и Канада — призывают нас к активизации нашей политики. Многие государства Ближнего Востока также считают, что Россия играет позитивную роль в этом районе, и мир здесь должен основываться на многонациональном сотрудничестве, при котором они не должны быть сырьевым придатком Запада». Тактику защиты интересов России министр определял так: делать это настойчиво, но не ввязываясь в то же время в конфронтацию, находить политические развязки, стараясь не доводить дело до конфликтов. Немецкий журнал «Цайт» писал о новом министре: «Он не является ни другом, ни врагом Запада. Он скорее прагматик. Он поднимает флаг великой державы, но без шовинизма»404. Оригинальной является постановка руководителем российской дипломатии проблемы региональных конфликтов. Выступая в штаб-квартире ООН в Женеве в июне 1997 г., он констатировал: «В развитии конфликтов появились новые тенденции — региональные конфликты приобретают все более автономный характер, не связанный с прежним противостоянием двух систем. За последние 10 лет разразилось около 90 вооруженных конфликтов; из них менее пяти процентов были международными, все остальные порождены глубоко внутренними причинами»405. Развивая эту тему в своем выступлении в Швейцарии в июне 1998 г., он коснулся вопроса о сепаратизме, подчеркнув, что необ ходимость активного противодействия сепаратизму — задача не только одной России. «Принимающий вооруженные формы сепаратизм ставит под угрозу государственную и территориальную целостность целого ряда стран. Нередко это происходит под флагом борьбы за самоопределение национальных меньшинств. Разумеется, права национальных меньшинств должны быть надежно защищены и в России, и в других странах Без этого нет ни мира, ни демократии. Но в настоящее время методом такой защиты, по-видимому, уже не может считаться лозунг “самоопределение вплоть до отделения”. Следует искать решения при внедрении различных форм самоуправления национальных меньшинств — реального, а не мнимого, но в рамках данного государства (курсив наш. — В. П.). Только такой путь гарантирует от бесконечных кровавых конфликтов, уносящих жизни тысяч людей и в конечном счете не создающих условий для лучшей жизни малых народов»406. Такой же тактики он держался и в отношении конфликта с Чечней. При Е. М. Примакове российская дипломатия внесла немало нового в решение ряда важнейших вопросов. Одним из таких вопросов является проблема Европы. Окончание почти полувековой «холодной войны» открыло историческую перспективу преодоления экономического и психологического раскола на Европейском континенте. Политика России была сформулирована так: Европа без разделительных линий, ни одно из государств не должно навязывать свою волю другим и, наконец, большие и малые страны Европы — это равноправные партнеры. Европа располагает такими важными предпосылками, как ни один другой континент в мире. Любая блоковая политика в европейских делах является поэтому атавизмом. Глобальная угроза для Европы сошла на нет, не актуальной является и тенденция НАТО разделять европейские государства на «своих» и «чужих». Наоборот, в новой Европе важное значение сохраняет институт нейтрализма и коллективного решения проблем без давления других, в особенности не европейских, держав. Другой проблемой было распространение ядерного оружия. Российская дипломатия обратила особое внимание на то, что ядер- ные испытания начали проводить крупнейшие государства Азии, которые находятся в состоянии острого конфликта друг с другом. Мир уже подходил в своем развитии к конфликту крупнейших ядерных держав — СССР и США — в 1962 г. Тогда он находился на грани ядерной катастрофы. Тем более важно сейчас принять все меры для ликвидации конфликта между Индией и Пакистаном, к выведению его из острой формы и, конечно, к приостановлению гонки ядерных вооружений между двумя странами. Как мы уже отмечали, в последние годы российская дипломатия приняла меры к упорядочению своих отношений с рядом государств, прежде всего с нашими бывшими противниками по «холодной войне», имея в виду установления с ними отношений партнерства, а с некоторыми государствами — даже привилегированного партнерства407. По мысли министра, это должно быть равноправное партнерство, а не партнерство ведущего с ведомым. Партнеры должны не ставить друг друга перед свершившимися фактами, и если одна сторона придумывает какие-то шаги, которые могут затронуть интересы другой стороны, то она должна заблаговременно ей сообщить о готовящихся шагах. Именно об этом договорился Примаков с Кристофером, госсекретарем США, но, к сожалению, Соединенные Штаты стали сразу же отступать от достигнутых договоренностей — и в случае с расширением НАТО на Восток, и в случае бомбардировки Ирака в 1998 г. и в других случаях. Начиная с 1996 г. МИД занял твердую и разумную политику и в отношении НАТО, и в отношении территориальных проблем с Японией. Когда Е. М. Примаков возглавлял Службу внешней разведки России, был опубликован открытый доклад о движении НАТО на Восток. Документ появился тогда, когда «некоторые ведомства» (это был явный намек на МИД) занимали довольно аморфную позицию в этом вопросе. Служба зарубежной разведки России высказала негативную позицию относительно движения НАТО на Восток. Она была одобрена президентом. Вступив на пост министра, Примаков с первых же дней решительно заявил: «Я негативно отношусь к возможности расширения НАТО на Восток. Эти действия опасны для стабильности в Европе и создают новую геополитическую ситуацию для России»408. В отношении территориальной проблемы с Японией он высказался так: «Я бы посоветовал (японцам. — В. 77.) проявить такую же мудрость, какая была проявлена Японией в отношении Китая, когда тот заявил о своих претензиях на часть японской территории — отложить этот вопрос до следующего поколения, а пока развивать сотрудничество, чтобы создать обстановку, наиболее благоприятную для решения вопроса в будущем. Я думаю, что Япония поступила бы очень мудро, выдвинув такую же формулу и по отношении к России». Позже он подтвердил эту позицию, заявив: «Ни одно правительство Японии не может отказаться от претензий на эти острова. Ни одно российское правительство не может согласиться с этими претензиями»409. В последние годы перед Российской Федерацией встал серьезный вопрос о судьбе СНГ. Основная мысль плана реформ, составленного группой сотрудников СНГ и МИД РФ, которые Примаков назвал очень важными, — углубление сотрудничества всех 12 стран, вхождение в мировое сообщество, а не изоляция от него410. Россия решила восстановить министерство по делам СНГ во главе с Б. Н. Пастуховым411. В проекте предусматривается формирование единого исполнительного органа и усиление контроля за исполнением решений. Наши беседы с некоторыми представителями СНГ, однако, показывают, что не по всем пунктам проекта имеется полная солидарность. Некоторые из республик опасаются, как бы исполнительный секретарь не подчинил себе все управление СНГ. В связи с августовским финансовым и экономическим кризисом 1998 г. в России встал вопрос об отставке правительства. Взоры Думы и страны тогда обратились к министру иностранных дел Е. М. Примакову. Вскоре он дал согласие занять пост председателя правительства. Министром иностранных дел был назначен И. С. Иванов. Новый министр принял дела от своего предшественника в гораздо лучшем состоянии, чем в свое время Примаков. И. С. Иванов — опытный дипломат, хороший организатор. Он начал свою внешнеполитическую деятельность в возрасте, когда 'ему было всего 28 лет. В 1985 г. он стал помощником министра иностранных дел РФ, затем послом России в Испании, в 1994 г. первым заместителем министра иностранных дел. Ему сразу пришлось возглавить делегацию Российской Федерации на 53-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН и выступить с речью о позиции России по основным международным проблемам. Одним из главных вопросов Ассамблеи была проблема ее реформы, на чем настаивает большинство участников Генеральной Ассамблеи. Принципиальную позицию по этому вопросу заняла российская делегация. Она заявила о необходимости адаптирования механизма ООН к современным потребностям и повышения дееспособности ООН. Министр иностранных дел сказал на сессии: «Мы за реформы и преобразования основных структур, которые способствуют реальному усилению ООН. Хочу особо выделить тенденцию “подгонять” ООН под чьи-то нужды или вообще подменять ее. Нельзя допустить создания прецедента в кризисных ситуациях того или иного военного потенциала без согласия Совета Безопасности. Разве не ясно, что такие действия были бы чреваты серьезным подрывом всей сложившейся системы международных отношений, центральным элементом которой является ООН»412. По-новому российская дипломатия поставила на сессии вопрос и о санкциях, и о вызванном ими ущербе прежде всего населению страны, к которой они применяются. Как мы уже отмечали, СССР располагал высококвалифицированными, профессионально хорошо подготовленными кадрами дипломатов. Они умело отстаивали интересы СССР на международной арене. Однако с распадом СССР произошли серьезные, отрицательные изменения и в МИДе России. Значительно ухудшилось материальное положение дипломатов. Многие из них ушли в коммерческие структуры, которые с охотой принимали на службу такие подготовленные кадры. Правда, значительная часть высококвалифицированных дипломатов, для которых дипломатическая деятельность была главной частью их жизни, осталась в министерстве. Но тем не менее оно стало ощущать острую нехватку специалистов. В последние 3—4 года были приняты меры для ис- правления этого положения. Расширилась и улучшилась подготовка в МГИМО. В Дипломатической академии был введен ряд новых курсов, пересмотрены программы и методы подготовки слушателей. Была усилена работа по повышению квалификации работающих в МИДе дипломатических кадров. Введены регулярные курсы для дипработников, начиная с атташе и кончая послами и посланниками. Стали готовиться новые учебники по основным дисциплинам учебного плана, которые отвечали современным требованиям науки и дипломатической практики. Если подвести некоторые итоги деятельности российской дипломатии в последние годы, то следует отметить, что она стала более активно отстаивать интересы страны, оказывать все большее влияние на решение международных вопросов. Это отмечают и руководители зарубежных стран. Так, французский президент заявил об очевидном возрастании роли российской дипломатии на международной арене1.