ФИНАНСОВАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ГОСУДАРСТВА

В системе понятий и категорий финансового права, пожалуй, нет ни одного, неоспоримая ценность которого не подвергалась бы сомнению, а практическая значимость ничем не подтверждалась.

За исключением первого советского учебника финансового права1, все последующие открываются соответствующей темой — финансовая деятельность государства.

Следует полностью согласиться с тем, что финансовая деятельность государства (а в работах последних лет выделяется еще и аналогичная деятельность муниципальных образований) — именно тот движитель, который запускает в том или ином режиме действие налогового, бюджетного, внешнеэкономического, страхового и многих других конкретных финансовых механизмов. В конечном счете финансовая деятельность государства — реализуемая властная воля применительно к конкретным финансово-правовым институтам.

Однако категория финансовой деятельности государства — категория далеко не бесспорная. Зададимся лежащим на поверхности вопросом: если деятельность государства в финансовой сфере удостоена особого понятия и если финансовое право — отрасль публичного права с обязывающим регулированием, то почему специалисты трудового, административного, экологического права не воспользовались этим примером, в чем причина отсутствия понятий

«конституционная деятельность государства», «уголовно-правовая деятельность государства» и т.д.?

Вчитаемся повнимательнее в учебники финансового права.

Между тем финансовая деятельность государства как методологический прием и как алгоритм участия государства в финансовых отношениях имеет крайне важное значение. Без этого понятия любая гипотеза о предмете, методе и системе финансового права будет страдать неполнотой и ущербностью. Отталкиваясь от финансовой деятельности государства как осуществления известных функций, мы должны признать первичность этой деятельности по отношению к возникающим в результате финансово-правовым институтам.

Как уже отмечалось выше, в принципе, государство в области финансов не связано теми или иными правовыми ценностями и ориентируется на свои имущественные и политические интересы. В свою очередь, практика — удовлетворение этих интересов, будучи формализованной в виде соответствующих правовых или полуправовых актов, становится материей финансового права.

Давно ли, например, безоговорочно считалось, что налог по своей природе бесцелевой платеж и наличие цели изъятия средств в бюджет препятствует отнесению этого платежа к числу налогов. И что же? Появился ряд целевых налогов и сейчас этот критерий в анализе системы налогов более не применяется. Примеры из быстротекущей финансовой жизни можно продолжить...

Представляется, что к понятию финансовой деятельности государства мы должны подходить, прежде всего, как к не имеющему юридического наполнения и связанному с непосредственным решением имущественных и иных сущностных задач государства. Собственно, не отрицают это и ведущие специалисты финансового права. «Посредством финансовой деятельности (государства. — С.З.), — пишет Н.И. Химичева, — создается материальная основа, необходимая для функционирования органов государственной власти и управления, правоохранительных органов, обеспечения обороноспособности и безопасности страны»1.

1 Финансовое право. — М., 1940. — С. 16.

20

Химичева Н.И. Финансовое право. — М., 2003. — С. 38.

21

Дискуссионные вопросы теории финансового права

Глава вторая. Финансовая деятельность государства

При более широком подходе финансовой деятельностью может быть названа деятельность любого субъекта, связанная с созданием и использованием тех или иных денежных средств (финансовых ресурсов) внутри определенной системы (сообщества, корпорации, общественной организации, трудового коллектива и т.д.). Не забегая, однако, вперед, ограничимся утверждением, что от всех иных видов такой деятельности финансовая деятельность государства (а в федеративном государстве — и его субъектов) отличается качественно и принципиально тем, что она осуществляется как публичная деятельность и в публично-правовых формах. Несколько иная ситуация с муниципальными финансами, которые наряду с властной составляющей включают в себя частное начало.

Было бы неправильно считать, что частное начало неизвестно финансовой деятельности государства. Последнее нередко прибегает к частным методам и приемам (займы, лотереи, выпуск государственных ценных бумаг и многое другое). Однако именно в публичном ключе государство пытается решать свои основные как имущественные, так и политические финансовые задачи.

Более точно формулируя, отметим, что государство осуществляет финансовую деятельность и как субъект публичной власти, и как носитель частного имущественного интереса. Возникающий при этом дуализм приемов и методов не должен скрывать от нас того непреложного факта, что публичная власть реализуется через финансовую деятельность государства, частные же интересы государства приобретают иную организационно-правовую форму. Вполне допустимо именовать осуществление частноправовых интересов государства и финансовой деятельностью, но эта деятельность не будет отвечать признаку публичности и ей соответствующим правовым приемам и методам.

Ценность понятия финансовой деятельности государства, по всей видимости, состоит именно в том, что, пользуясь этой категорией, мы в состоянии разграничить сферы деятельности государства как субъекта публичной власти и как носителя имущественного интереса частного характера.

Для иллюстрации сказанного приведем такую противоречивую фигуру, как федеральные, муниципальные и иные унитарные предприятия, вокруг судьбы которых сломано множество научных копий.

22

не только сохраняет в своей собственности соответственный имущественный комплекс, но и отправляет его в «коммерческое плавание по волнам рыночной экономики», преследуя как общественно полезные цели, так и частный интерес.

Государство, осуществляя налоговую, валютную или иную другую реформу, рассчитывает, что ее результаты скажутся равнопо-рядково и на частных и на государственных юридических лицах, так как для финансовой деятельности государства имеет значение не столько имущественный или, в целом, экономический результат, сколько эффект упорядоченности, урегулированное™ в той или иной сфере финансов.

В ходе непрекращающейся многие годы научной дискуссии о предмете финансового права, соотношении финансов и права, системе финансового права многократно высказывались мнения о необходимости определения предмета финансового права как системы публичных финансов. Так, П.С. Пацуркивский утверждает в своей концептуальной статье о предмете и границах финансового права постсоциалистического государства следующее: «...материальный предмет финансового права есть публичные финансы, являющиеся по своей сущности распределительными и перераспределительными отношениями...»1

Поскольку финансовая деятельность государства в литературе олицетворяется с публичными финансами, то, следовательно, именно в результате этой деятельности и функционирует механизм распределения и перераспределения — финансовый механизм. Казалось бы, вырисовывается и легко прогнозируется в своем развитии конструкция, основанная на том, что государство, используя свои уникальные возможности и полномочия, непосредственно вступает в публичные (финансовые) отношения с юридическими и физическими лицами по поводу распределения и перераспределения финансовых ресурсов государства.

В подтверждение этой доктрины используется, как правило, концепция французского ученого П.

1 Пацуркивский П.С. Финансово-правовая доктрина постсоциалистиче ского государства. — Черновцы, 2003. — С. 26.

2 Годме П.М. Финансовое право. — М., 1978. — С. 27.

23

Дискуссионные вопросы теории финансового права

Глава вторая. Финансовая деятельность государства

на низведение права этим автором до нулевой отметки, что, собственно, простительно для неюриста.

В действительности же теория П. Годме не в состоянии объяснить многие финансовые явления именно в юридическом ключе. И прежде всего это относится к источникам возникновения тех самых финансовых ресурсов, которые все, вслед за П. Годме, стремятся распределять и перераспределять.

Можно ли считать допустимым автоматическое причисление денежных потоков, возникающих вследствие гражданского оборота, к финансовым ресурсам государства? Кроме социалистического государства, строящего свои отношения с бизнесом в сугубо публичном ключе, иные социально-экономические формации не могут утвердительно ответить на этот вопрос. Между гражданским оборотом и механизмом распределения и перераспределения должен существовать некий промежуточный механизм трансформации частной денежной массы в ресурсы финансовой системы. Именно он призван легализовать «отведение» части этого потока в иное (публичное) русло, уполномочить органы государства на управление ею и, самое главное, легализовать принудительное умаление имущественных прав собственников и иных владельцев денежных средств налогоплательщиков и наделение других субъектов (юридических и физических лиц — получателей финансовых ресурсов) правом обладания ими.

Нетрудно предположить, что в этом и состоит существо финансовой деятельности государства.

Следование демократическим началам и ценностям в устройстве общественной жизни, как представляется, требует точного нахождения места и способов применения публичной власти, публичного регулирования. Я убежден, что терминологический оборот «публичные финансы» не только весьма туманен, но и опасен в применении — так же, как были опасны средневековые суверены, для наполнения своей казны грабившие не только своих подданных, но и прохожих и проезжих, вступая с ними в примитивные фи7 нансовые «отношения». Понадобились века, чтобы ограничить аппетиты государства волею парламента, развитой системой финансовых законов, юридическими процедурами, судебной защитой —

24

всем тем, что сейчас и составляет элементы публично-правового порядка.

Вообще, слитное использование терминов «финансы» и «публичная власть» дает парадоксальный результат: якобы финансовый механизм функционирует вследствие прямого публичного (государственного) волеизъявления. Конечно же, публичные финансы существуют, но они, по своей сути, продукт правового регулирования взаимоотношений между органами государства, с одной стороны, и участниками товарно-денежного (гражданского) оборота — с другой, но далеко не прямой результат непосредственного волеизъявления государства. То, что реализация имущественного и иного экономического интереса ) осударства осуществляется не иначе как правовым путем, от того, что мы к этому привыкли, не перестает быть величайшим завоеванием демократии и прогресса. Допустить иное — значит вернуться в мир «высочайших» и других соизволений. И следовательно, какова бы ни была воля и интерес государства, его финансовая деятельность не может возыметь иного результата, нежели создание, отмену или усовершенствование финансового института и установления правового порядка его применения в координации с другими финансовыми и нефинансовыми регуляторами экономической жизни.

Далеко не случайно любые нововведения осуществляются в стране «поинститутно». Финансовая история государства — это всегда волны налоговых, таможенных, бюджетных, валютных, кредитных, страховых реформ, периодически сменяющих или дополняющих друг друга. В их основе специализированный нормативный акт самой высокой юридической силы. В нашей стране после долгого периода «господства» актов правительства (1917—1991 гг.) практика государственного управления вернулась к использованию закона как наиболее совершенной юридической форме осуществления той или иной финансовой реформы.

Нет необходимости называть другие составляющие финансовой деятельности государства, они совпадают с элементами, из которых строится правопорядок в любой иной сфере государственного управления. Однако важно еще раз подчеркнуть, что финансовая деятельность государства, требуя, конечно же, каких-то затрат, сама по себе не является имущественной деятельностью и ее осуществление не приводит к материальным имущественным результатам. Финансовая деятельность вызывает создание правовых возможностей функционирования финансовой системы и возникновение множества организованных, информационных, материальных и процессуальных правоотношений, обеспечивающих формирование, распределение, перераспределение денежных фондов.

25

Дискуссионные вопросы теории финансового права

Глава вторая. Финансовая деятельность государства

Долгие годы усилия многих теоретиков финансового права были направлены на доказывание однородности финансового механизма, что, в свою очередь, должно было служить доказательством самостоятельности, интегрированное™ и автономии финансового права как структурного элемента системы советского права. С изменениями социально-экономической формации, которые мы переживаем, данная точка зрения остается господствующей. Вместе с тем появляются и выносятся на суд научной общественности и иные взгляды. В связи с этим нельзя не упомянуть оригинальные мысли Д.В. Винницкого. Критика взглядов последнего может быть сформулирована цитатой из уже упомянутой статьи П.С. Пацуркив-ского, считающего, что «единая по экономическому содержанию финансовая система не может детерминировать образование нескольких качественно разнородных отраслей права»1. Не вдаваясь в дискуссию о применимости к финансам понятия «отрасль права», зададимся пока только одним вопросом, что первично — право или финансовая система и соответственно что чего детерминирует?

Из предыдущего повествования (гл. 1 настоящей работы) ясно, что автор — горячий сторонник вторичности финансов и производ-ности финансовой системы от права. По моему мнению, не будучи правовыми, никакие отношения не только не в состоянии стать финансовыми отношениями, но и не в состоянии вообще возникнуть как социальная реальность. Следовательно, система методов и приемов правового регулирования, в конечном счете, детерминирует финансовую систему, а не наоборот. Ответы на вопросы о системе, предмете финансового права бессмысленно искать в существе или экономической природе регулируемых отношений. Ответы коренятся в особенностях самой правовой формы финансов и причина тому — первичность права и вторичность финансовой системы как производной от права.

Предвидя возражения, сразу же хотелось бы оговориться: выдвигая вышеприведенный тезис, автор прежде всего хотел подчеркнуть, что наряду с экономическим началом, от которого зависят все финансовые и правовые конструкции (но зависят в конечном счете), финансовая система государства — явление, во многом производное от общего правового строя, системы господствующих в конкретной стране правовых ценностей, конституционных основ правового положения личности, производственных и иных коллективов, органов государства и т.д. В противном случае мы не сможем найти приемлемых объяснений различиям в построении финансовых систем государств, находящихся в одном географическом районе, со сходной

1 Пацуркивский П.С. Указ. соч. — С. 29.

26

политической и экономической судьбой. Так, финансовые системы США и Канады при всей политической близости двух стран характерны многими различиями, проистекающими из особенностей правовой философии соответствующих народов, из принадлежности к различным правовым системам, из субъективных взглядов законодателей и других неэкономических причин. Сравнительный анализ налоговых систем, бюджетного устройства, регулирования госкредита и госдолга, иных элементов финансовых систем государств с однотипным социально-экономическим строем достаточно убедительно показывает, что многие особенности, даже коренные различия нельзя объяснить только экономическими причинами; правовая сторона не менее сказывается на финансовых системах. Правовые ценности, очевидно, обладают достаточной «мощностью» для того, чтобы конструировать финансовую систему соответствующего государства.

Нельзя сказать, что это обстоятельство не привлекло к себе внимание специалистов финансового права. Общеизвестно, например, что бюджетное устройство не может отличаться от национально-государственного и административного устройства, а валютное право всегда соответствует режиму государственного регулирования внешнеэкономических связей. Тем не менее влияние «одного права» на «другое право» явно недооценивается в финансово-правовой литературе, а если и признается, то только в смысле иерархии правовых норм, согласно которой институты финансового права должны соответствовать нормам административного и финансового права, т.е. по генетической восходящей. Между тем можно утверждать, что в той же мере, в какой иерархия охватывает соотношение административного и финансового права, иерархические соотношения прослеживаются между финансовым правом, с одной стороны, и уголовным и гражданским правом — с другой. Объяснением этому, очевидно, служит производность финансово-правовых институтов от правового режима регулирования гражданского оборота и невозможности возникновения финансово-правовых институтов, не опирающихся на развитую и упорядоченную денежную систему государства. Не уверен, можно ли использовать в данном случае термин «учреждение», но соотношение гражданско-правового и уголовно-правового с финансово-правовым регулированием характерно именно свойствам учреждения.

А теперь вернемся к началу этой главы. В свете сказанного предметом финансовой деятельности государства служат правовые институты трех основных видов. Во-первых, те, которые можно и следует модернизировать, приспособив к нуждам финансовой системы. Так, бюджетное устройство государства в своей основе имеет первобытные отношения суверена с его наместниками по передаче

27

Дискуссионные вопросы теории финансового права

Глава вторая. Финансовая деятельность государства

части казны в их ведение. Или поучительное преобразование взяток, даваемых судьям, получивших особое распространение при Петре I и его последователях в XVIII столетии, в легальный источник финансирования судебной системы, введенный по приказу графа Бирона, ныне известный как госпошлина за рассмотрение гражданских дел в суде.

Во-вторых, нужно назвать финансово-правовые институты, возникающие полностью и целиком как воплощение имущественных интересов государства — прямые налоги, финансирование непроизводственных отраслей народного хозяйства, создание национальных и международных финансовых фондов с возложением на них функций по осуществлению социальных или политических программ и функций.

В-третьих, использование уже сложившихся денежных отношений в фискальных и иных финансовых целях. Примером может служить косвенное налогообложение, правовое регулирование банковского кредитования и иные «технологии двойного применения». В этих случаях возможность достижения гражданско-правового результата ставится в зависимость от удовлетворения финансово-правового интереса государства.

Производность финансового права от правовых ценностей более общего характера ни в коей мере не может означать его второ-степенность. Напротив, это свидетельствует как о единстве правового регулирования и бессмысленности и вредоносности возведения тех или иных барьеров для деления единой правовой материи на части, так и о наличии общего технико-юридического инструментария, свойственного всем отраслям права без исключения.

В праве социалистического типа, причем не только в СССР, но и в других странах социалистической ориентации, наблюдалась опасная тенденция «огораживания» финансового права, отрыва его принципов и понятий от соответствующих принципов и понятий общенациональной системы права. Об этом говорит хотя бы формирование собственного понятийного аппарата, нарочито отличающегося от общеправовых понятий. Почему, например, в финансовом праве не задолженность, а недоимка, к налогообложению привлекаются не юридические лица, а организации, чем бюджетные ассигнования отличаются от бюджетных кредитов, а последние — от предоставленных бюджетных средств (сравните со ст. 294, 298 и 299 БК РФ)? Нередко в нормативные акты проникает полупрезрительное — «подоходный налог с населения». Но терминология — это еще даже не полбеды. Куда более опасно создание финансово-правовых конструкций, понижающих степень юридической защиты прав участников финансовых отношений по сравнению с

28

аналогичными гражданско-правовыми отношениями1. Философской базой для подобных шагов служит мнение «второсортности», условности права финансового.

Бюрократизация — еще одна беда финансового права. Нужно только согласиться с А.И. Худяковым в его критике правового статуса и особого положения страхового актуария согласно Закону Российской Федерации «Об организации страхового дела»2.

Как требование актуарной оценки, так и ряд других финансово-правовых норм привносят в эти отношения эффект загромождения излишними условиями и условностями. Тот, кто хоть раз попытался получить, например, налоговые инвестиционные льготы по подоходному налогу, поймет, о чем идет речь...

Потребность исполнительной власти создать особый, отличный от общеприменимого права юридический режим регулирования финансовых отношений (так же, как и порядок регулирования земельных отношений, приватизация жилого фонда, некоторых других сфер жизнедеятельности общества) понятен и объясним. В основе этой потребности стремление обеспечить свое стабильное и монопольное существование. Бюрократические интересы могут продиктовать, как бы это противоестественно ни звучало, даже отделение финансового права от российского права или же функционирование некоего парафинансового права. Собственно, такое положение вещей давно является непризнаваемой реальностью. Исследуя правовой аспект бухгалтерского учета, Е.М. Ашмарина отмечает: «Представляется неправильным тот факт, что такой существенный нормативный блок до сих пор не нашел своего места в системе российского права» (курсив наш. — С.З.у.

Нормы и правила бухгалтерского учета, до сих пор не входя в систему российского права, вместе с тем реально определяют правовой режим финансовых отношений, являются фактически пара-финансовым правом. Если же сложить силу этих норм с силой аппарата, руководствующегося этими нормами в первую очередь, а финансовым законодательством — во вторую, то не потребует доказательств приоритет Минфина и Центрального банка в сфере реального управления финансовыми потоками в стране.

Понятию финансовой деятельности государства, природе этой деятельности не уделялось долгие годы должного внимания. От пре-

1 Мусаткина А.А. Легитимны ли некоторые санкции норм финансового права? // Закон. - 2006. - № 2. - С. 97.

2 Худяков А.И. Страховое право. — СПб., 2004. — С. 340 и след.

3 Ашмарина Е.М. Некоторые аспекты расширения предмета финансового права в Российской Федерации: проблемы и перспективы. — М., 2004. — С. 92.

29

Дискуссионные вопросы теории финансового права

Глава вторая. Финансовая деятельность государства

зюмирования ее осуществления и определения понятия до сих пор не перекинут мостик к осмыслению роли финансовой деятельности государства в создании и функционировании финансовой системы. Позволю себе предположить, что финансовой деятельностью государства должна быть признана исключительно публичная сторона государственного и имущественного управления, которая связана с созданием новых, упразднением устаревших, реконструкцией и усовершенствованием применяемых финансовых институтов.

Иначе говоря, финансовая деятельность государства — преимущественно законодательная деятельность; ни налоговый орган, ни таможня, ни банк осуществлять этой деятельности не могут по определению, как и налогоплательщик, получатель бюджетных средств или клиент банка. В литературе между тем этому обстоятельству не придается значения. Даже Ю.А. Крохина, которая, на наш взгляд, дает верное определение понятию1, буквально следом пишет: «Финансовая деятельность государства характеризуется тем, что в ходе ее осуществления организуются и практически осуществляются образование... распределение и использование денежных фондов в целях выполнения публичных задач и функций». Возводя государство в единственного заинтересованного в осуществлении финансовой деятельности, мы допускаем ряд ошибок.

Во-первых, тем самым обрекаем иных субъектов права финансового на роль статистов, ибо в этом случае им ничего не остается, как только смириться с умалением их имущества (налогообложение) или же готовить карманы для денег (бюджетное финансирование). В своем реальном функционировании финансовый механизм есть сфера волевых отношений субъектов — носителей различных имущественных интересов, гармония которых возможна только в конечном счете.

Во-вторых, если финансовая деятельность государства — процесс односторонний, насколько тогда обоснован будет анализ этого процесса с помощью права и причисление его к правовым явлениям? Э.Д. Соколова решает этот вопрос, наделяя подобной функцией помимо государства и муниципалитетов еще и хозяйствующих субъектов2, а также — по логике вещей — граждан. При таком подходе финансовая деятельность становится вообще аморфной категорией, присущей всякому желающему.

1 Крохина Ю.А. Финансовое право как закономерность формирования правового государства / В кн.: Российское государство: Итоги формирования и перспективы развития. — Воронеж, 2004. — С. 65.

2 Соколова Э.Д. К вопросу о структуре и функционировании финансовой системы. Проблемы финансового права в условиях рынка в XXI веке: Сбор ник. - М., 2005. - С. 41.

30

В-третьих, с наделением государства правом вести финансовую деятельность в собственных интересах мы демонизируем его, лишаем роли регулятора общественного производства, превращая в особого и с особыми правами участника гражданского оборота, что было бы неверно с самых разных точек зрения. Как носитель публичной власти государство выполняет служебную роль и преследует в своей деятельности цели общественного благосостояния, обеспечивая публично-правовыми средствами удовлетворение не только публичного, но и частного интереса.

Введенная в научный оборот Е.А. Ровинским категория финансовой деятельности государства предоставляет нам уникальную возможность разграничения организаторских, управленческих функций государства в области финансов, воплощающихся преимущественно в законодательстве и в актах, определяющих финансовую политику, с одной стороны, и непосредственную реализацию права финансового в экономических отношениях (хозяйственном обороте) — с другой. Будучи рукотворными, финансы возникают не иначе как инициированные, сформированные и юридически обеспеченные государством. Эта задача решается комплексом правовых средств, объединенных целью создания единой национальной финансовой системы.

Что же касается функционирования этой системы, то само государство имеет отношение к этой задаче как пользователь, как благо-приобретатель, поскольку в конкретные финансовые правоотношения вступает не оно, но юридические и физические лица, с одной стороны, и государственные органы, с другой стороны. Имеется мало оснований именовать данные отношения частноправовыми, но то, что они не являются чисто публично-правовыми, заметно невооруженным глазом. Здесь, очевидно, сказывается специфика финансов как правовых связей, инициированных государством, но реализующихся в сфере имущественных отношений.

Другим возможным объяснением может служить многолетняя недооценка последствий наделения государством компетенцией и возложения функций на тот или иной государственный орган — здесь имеет место не только некая децентрализация государственной власти, но и возникает новое юридическое состояние — авто-номизация властных полномочий1. Отмеченное более 20 лет назад только как тенденция в свете проводимой административной реформы, оно (состояние) получило осязаемое подтверждение. Судебный контроль за действиями органов публичного управления,

' См.: Бахрах Д.Н. Субъекты советского административного права. — Свердловск, 1985. — С. 10.

31

Дискуссионные вопросы теории финансового права

пишет Ю.Н. Старилов, «...применяется с целью поддержания действия, в широком смысле, принципа разделения властей и соответствия административной практики признанным стандартам современного правового государства»1.

Категория финансовой деятельности государства еще ждет своего исследователя. Будущее покажет, какова будет судьба этого понятия. В пределах видимости можно предположить, что, исследуя эту категорию, удастся научно разграничить две сферы правового регулирования: ту, которая связана с публично-правовым моделированием финансовых отношений, и область непосредственного регулирования имущественных отношений финансово-правовыми средствами. Пока же финансовое законотворчество и финансовое правоприменение нередко допускают смешение понятий, применяя некоторые из них в несвойственном контексте. Так, Конституционный Суд Российской Федерации при рассмотрении дела о проверке конституционности постановления Правительства Российской Федерации от 28 февраля 1995 года «О введении платы за выдачу лицензий на производство, розлив, хранение и оптовую продажу алкогольной продукции», признав незаконным сам источник доходов бюджета, предусмотрел последствия, соответствующие ошибке правоприменителя (постановление от 18 февраля 1997 г. № 3-П2).

Использованию созидательного потенциала, заложенного в понятии «финансовая деятельность государства», существенно мешает отсутствие законодательной определенности. Пока не нашли отзвука в сердцах законодателя предложения о принятии закона «Об основах финансовой политики» Д.В. Винницкого и закона «О финансах» О.Н. Горбуновой. И причину следует искать не в нежелании Государственной Думы поддержать науку, но в дезинтегрированно-сти самой финансово-правовой материи. Такого рода обобщающий закон должен лечь не в основание систематизации финансового права, а стать завершением этого процесса. Можно без преувеличения сказать, что финансовая деятельность государства — ключевое понятие в системе категорий финансового права, требующей гармонизации с целью теоретической подготовки принятия закона «О финансах» или иного обобщающего акта высшей юридической силы.

1 Старилов Ю.Н. Процессуальное право и правовая культура / Сб. научн. тр. ВГУ. Вып. 18. - Воронеж', 2005. - С. 274.

2 СЗ РФ. - 1997. - № 8. - Ст. 1010.